Президент Азербайджана, Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами Азербайджана Ильхам Алиев в эксклюзивном интервью журналу «Национальная оборона» впервые раскрыл неизвестные подробности контрнаступательной операции «Железный кулак»
Интервью: Игорь Коротченко
— Господин Президент, исполняется первая годовщина Второй Карабахской войны. Как для Вас начался этот день – 27 сентября 2020 года? Кто доложил Вам о том, что Армения начала боевые действия? Как развивались события?
— Да, тот памятный день начался именно с этого сообщения. Министр обороны доложил мне о том, что наши позиции на линии соприкосновения и некоторые населенные пункты подверглись артиллерийскому обстрелу со стороны Армении. Было принято решение дать адекватный ответ, и, таким образом, мы вступили в войну, которая, как оказалось, была неизбежной.
События развивались очень стремительно. По истечении первого дня военных действий азербайджанская армия освободила стратегически важные высоты в Кельбаджарском районе, в горах Муровдага в направлении Агдере, а также шесть сел – четыре в Физулинском и два в Джебраильском районе.
Нам удалось в тот же день прорвать первую линию обороны противника, и после этого все 44 дня мы шли только вперед!
— Как разрабатывался план контрнаступательной операции «Железный кулак»? Почему она получила именно такое название? Кто принимал участие под Вашим руководством в разработке деталей этой операции?
— План по ведению боевых действий в стране, которая находилась в состоянии войны, хоть и замороженного конфликта, но – в состоянии войны, естественно, на все случаи жизни разрабатывался давно. Разумеется, с учетом новых реалий, с учетом новых возможностей Азербайджана, в том числе технологических, в данный план периодически вносились изменения, и каждый раз указанные изменения утверждались мною лично. Это естественно.
Я знаю, что у армянской стороны был свой план действий на случай войны. По существу, Армения приступила к его реализации 27 сентября 2020 года.
Таким образом, основа наших действий во время войны была разработана, естественно, задолго до этой даты, но в течение всего хода военной операции мы вносили изменения.
Это было обусловлено, во-первых, тем, что за долгие годы избежать какой-то, даже хоть и незначительной утечки информации было невозможно. Мы исходили из того, что противник в общем-то был осведомлен о наших предполагаемых намерениях. Зона боевых действий на ТВД достаточно ограничена, и любой военный специалист, конечно же, может определить где будут проходить основные операции. Поэтому мы вносили, можно сказать ежедневно, корректировки в план боевых действий.
Каждый день я проводил совещания с руководством Министерства обороны, Государственной пограничной службы, Министерства внутренних дел, Службы государственной безопасности и Службы внешней разведки. На этих совещаниях мы подводили итог прошедшего дня, выявляли недостатки, а также планировали и утверждали планы на следующий день. Поэтому шла очень активная повседневная работа, и во многих случаях, – ход военных действий уже сейчас известен, – для противника стали большой неожиданностью наши действия, наши операции.
Что касается названия контрнаступательной операции, естественно, в самом начале военных действий никакого названия у нее не было. Термин «железный кулак» я использовал несколько раз во время своих обращений к азербайджанскому народу, когда сообщал об освобожденных городах и селах. Несколько раз я говорил, что наш железный кулак разобьет голову врага, если он по своей воле не уйдет со всех оккупированных территорий. Поскольку это позитивно воспринималось обществом, я и решил назвать операцию именно так – «Железный кулак». Но произошло это не сразу, а на определенном этапе боевых действий.
— Война для любого государства – это всегда испытание на прочность, суровая проверка всей системы государственного управления, воли народа. Не секрет, что в условиях, когда часть азербайджанских территорий находилась долгие десятилетия под оккупацией, Азербайджан готовился к войне. Не могли бы Вы охарактеризовать ход тех политических, экономических и других преобразований, которые позволили создать тот военный потенциал, благодаря которому в конечном итоге была одержана победа?
— Да, вы совершенно правы. Мы, естественно, должны были в течение короткого времени, даже в ходе ведения операций, очень активно провести работу по мобилизации наших ресурсов – и людских, и технических. Должен сказать, что в течение 44-дневной войны мы сформировали еще один армейский корпус. Причем за короткое время: мобилизация личного состава этого корпуса была осуществлена всего за два дня. Личный состав корпуса был обеспечен всем необходимым вооружением и военной техникой. Мы также мобилизовали наши технические возможности, которые позволили более эффективно осуществить контрнаступательную операцию.
Большая работа была проведена по обеспечению безопасности населения, которое проживало вблизи от зоны боевых действий. В этих районах Азербайджана проживали сотни тысяч человек, которые находились под каждодневным обстрелом армянской артиллерии. Поэтому была проведена частичная эвакуация населения. Хотя должен отметить, что основная часть жителей этих сел и городов осталась в своих домах, люди сказали что никуда со своих земель не уйдут.
Естественно, мы на протяжении долгого времени работали над укреплением нашего потенциала, в первую очередь добиваясь экономический независимости Азербайджана. Потому что без этого мы были бы зависимы от каких-то финансовых вливаний, либо кредитных ресурсов и, естественно, не могли бы позволить себе модернизировать азербайджанские Вооруженные Силы. Поэтому практически с первого дня моего пребывания на посту Президента началась работа по обеспечению экономической независимости. Мы ее достигли, считаю, лет за шесть-семь. К 2010 году Азербайджан уже был способен проводить полностью независимую экономическую политику, реформы и огромные инвестиции в развитие инфраструктуры.
Конечно, модернизация Вооруженных Сил Азербайджана с точки зрения закупки современных образцов вооружения и военной техники шла быстрыми темпами. Эти данные всегда публиковались, они есть в открытом доступе, и все знали у кого, сколько и что мы покупаем. И, безусловно, велась большая повседневная работа над повышением боеспособности нашей армии. Поскольку хорошо известно, что какими бы ресурсами и техническими средствами страна ни обладала, без боеспособных Вооруженных Сил выиграть сражение, тем более войну, тем более в таких неблагоприятных географических условиях было бы невозможно.
Комплекс указанных мер по существу и привел к тому, что мы создали очень мощную военную составляющую, Вторая Карабахская война это наглядно продемонстрировала. Мы показали свои возможности, очень ограниченно, в ходе боевых действий в апреле 2016 года, когда была освобождена часть оккупированных территорий и мы дали возможность армянской стороне еще раз все взвесить и принять важное решение по деоккупации. К сожалению, тогда наши действия – когда мы остановились – были неправильно истолкованы армянской стороной, за что они поплатились.
Также мы продемонстрировали свои возможности проведения бескровных операций на границе Нахичеванской Автономной Республики и Армении в мае 2018 года.
Поэтому мы знали наш потенциал, знали, на что мы способны и, естественно, трезво оценивали, в отличие от армянской стороны, возможности противника и стремились использовать рычаги влияния для того, чтобы заставить Армению добровольно покинуть оккупированные территории. Все мои призывы к международным структурам о введении санкций против Армении имели эту же цель. Если бы это случилось, Армения была бы вынуждена покинуть оккупированные территории, и войны бы не было. Но, к сожалению, этого не произошло.
Армянское руководство в последний период вообще перешло к открытым провокациям. Заявления руководства Армении о том, что «Карабах – это Армения и точка», по существу означали выход Еревана из переговорного процесса. А заявление министра обороны Армении, которое он сделал в США о том, что Армения готовится к новой войне за новые территории, было открытой угрозой и демонстрацией наплевательского отношения к элементарному здравому смыслу и нормам международного права. Поэтому все шло к войне. Об этом, кстати, свидетельствует хронология событий, предшествовавших началу военных действий 27 сентября прошлого года.
Июль 2020 года – Арменией была совершена вооруженная провокация на государственной границе, погибли наши мирные жители и военнослужащие. Август 2020 года – к нам была заслана армянская диверсионная группа, которая была обезврежена в Геранбойском районе.
— Во время любой войны в первую очередь все обращают внимание на то, как ведут себя верховные главнокомандующие, как они держатся, как выступают, что и как говорят. Все обратили внимание, насколько Вы были спокойны, невозмутимы и в то же время уверенны. На чем основывались Ваши твердость, уверенность и спокойствие? На понимании исторической справедливости Второй Карабахской войны? На том, что Вы как Верховный Главнокомандующий имели в своем распоряжении одну из лучших армий в регионе?
— Знаете, мне трудно дать вот так сразу ответ на этот вопрос. Думаю, что здесь, наверное, сыграли роль какие-то характерологические особенности. Я в принципе человек уравновешенный, спокойный. И я неоднократно говорил в том числе и в своих интервью, что любой государственный деятель, тем более занимающий должность первого лица в государстве, должен оставлять свои эмоции вне его каждодневных обязанностей. У каждого человека, разумеется, есть эмоции и, естественно, мы так или иначе их проявляем, но за долгие годы работы я, наверное, выработал в себе качества, которые позволяют мне абстрагироваться от эмоций.
На протяжении всей 44-дневной войны мы ни разу не поддались на провокации. Даже когда противник наносил удары по азербайджанским городам, убивал наших детей и женщин, мы не отвечали тем же самым, мы не бомбили их города. Хотя понять эмоции, которые нас переполняли, было наверное можно. Но мы воевали честно, соблюдали международное гуманитарное право и не совершали военных преступлений. Мной в первый же день войны были даны жесткие указания, что те военнослужащие, кто совершат военные преступления, будут строго наказываться.
Полагаю, вот именно эти факторы, о которых я сказал, плюс, конечно же, уверенность в своей исторической правоте и характеризуют то, о чем вы спросили. Ну и потом – для общества и военного командования важно, что Президент спокоен, уравновешен, уверен в себе, уверен в победе – это их ободряет и это они передают своим подчиненным, все это каким-то электрическим импульсом проходит через всю вертикаль – от высшего военного руководства до рядовых бойцов. И то же самое передается всему обществу.
Важно, что с самого начала военных действий мы ощутили радость победы, которую ждали так долго. Я уже сказал, что 27 сентября были освобождены многие населенные пункты. И азербайджанское общество практически каждый день ждало от меня новых сообщений в ходе моих выступлений либо обращений к народу. И когда на несколько дней вдруг возникала пауза – все думали: не случилось ли что? Ведь все уже привыкли, что азербайджанская армия идет вперед. Хотя, конечно же, было понимание: война – непредсказуема. С учетом исключительно сложного рельефа местности, с учетом необходимости преодоления возведенных противником эшелонированных укрепрайонов и многочисленных линий обороны, – продвигаться вперед такими высокими темпами, которые мы демонстрировали, было очень сложно.
Мы все операции планировали так, чтобы минимизировать потери. Поэтому воспринималось с удивлением, что Азербайджан, который проводил контрнаступательную операцию, имел намного меньше потерь, чем Армения, которая постоянно «тактически отступала», как они говорили. Полагаю, сочетание этих факторов придавала уверенность и мне, и азербайджанской армии, и азербайджанскому народу.
— У любой войны существует определенная хронология. Как бы Вы могли охарактеризовать основные этапы операции «Железный кулак», начиная с 27 сентября и заканчивая освобождением стратегически важного и символического, имеющего особое значение для Азербайджана города Шуша?
— Из наиболее важных этапов, конечно, это первый день – прорыв первой линии обороны противника, той, которая создавалась и укреплялась на протяжении почти что 30 лет. Сейчас те, кто посещают освобожденные территории, видят эти бесконечные рвы, противотанковые ежи, колючую проволоку, и огромные по площади минные поля с сотнями тысяч противопехотных и противотанковых мин – они до сих пор там находятся. Если бы нам не удалось в первый же день прорвать линию обороны противника, в дальнейшем нам бы пришлось гораздо сложнее.
Так что с точки зрения как ведения военных действий, так и с точки зрения морального духа азербайджанских Вооруженных Сил, наши самые первые успехи сыграли очень важную роль. Думаю, что Вторая Карабахская война весьма показательна именно в плане слагаемых факторов, которые вели к успеху.
Также я бы отметил важность проведения Гадрутской операции. Нас там не ждали, и армянская сторона не предполагала, что мы двинемся именно в данном направлении, для противника это стало полной неожиданностью. Несколько дней после взятия нами Гадрута армянская сторона упорно твердила, что они его контролируют. Хотя в Гадруте на всех господствующих высотах уже были наши бойцы, понимание того взят город или нет, у армянского руководства было несколько дилетантским. После того, как мы установили контроль над всеми господствующими высотами вокруг Гадрута, по существу судьба этого города была уже решена. Был просто вопрос времени когда мы физически туда войдем, опять же – с минимальными потерями.
И только когда мы показали в эфире ТВ как азербайджанский военнослужащий, водрузив флаг над зданием городской администрации, рапортует мне о взятии Гадрута, у армянской стороны уже не было аргументов чтобы дальше продолжать сочинять небылицы.
До Гадрута был освобожден Джебраил – в начале октября. Это было важно и с символической точки зрения. Поскольку Джебраил был первым городом – до этого мы освобождали села и населенные пункты. И, безусловно, важным этапом стало освобождение города Физули 17 октября 2020 года, поскольку это крупный город, в Карабахском регионе он второй после Агдама по численности населения.
Также я отметил бы, конечно, взятие населенных пунктов Солтанлы и Амирварлы. Почему? Там был очень мощный укрепрайон. Несколько дней нам пришлось вести весьма активные боевые действия, чтобы сломить сопротивление противника. В некоторых направлениях противник бросал оружие и бежал с поля боя, – они сами признали, что у них было 10 тысяч дезертиров, – а в некоторых населенных пунктах они стояли до конца.
Мы это должны отметить. Я думаю, что ни у кого не должно быть сомнений в том, что в некоторых операциях армянская сторона проявляла стойкость, и ни в коем случае нельзя недооценивать противника, принижать или умалять его достоинство.
Поэтому освобождение Солтанлы и Амирварлы – это был путь на Зангилан – имело важное значение для дальнейшего хода событий. Что касается взятия города Зангилан, уже по существу они оттуда убегали. Поскольку сил сопротивляться не было. Плюс еще во время боевых действий первого периода армянской стороной были допущены ошибки, когда они пытались контратаковать, что было совершенно глупо с военной точки зрения. Вместо того, чтобы укреплять оборону, они бросили все силы на контратаку и были полностью уничтожены.
Ну и, разумеется, дальнейшие операции – это освобождение Губадлы и выход на юг Лачинского района, освобождение сел Лачинского района – Гюлябирд и других, что позволило нам контролировать Лачинский коридор. По существу он был уже под нашим контролем.
Венец нашей победы – это Шушинская операция. Любой, кто приезжает сейчас в Шушу дорогой Победы, может увидеть откуда мы шли туда. Это была невероятная мобилизация физических и моральных усилий. Долгие, долгие и долгие дни в лесах, по бездорожью, с легким вооружением, без устали идти вперед и затем освобождать Шушу – это беспримерный подвиг, подлинный героизм!
Конечно же, взятие Шуши сломало хребет врагу, после этого противник практически сдался.
— Любая современная война носит гибридный характер, информационная составляющая не менее важна, чем собственно военная. Все помнят, как работала армянская пропагандистская машина, видели как отвечал Азербайджан. Для российских телезрителей особо памятен эфир программы «60 минут» на канале «Россия 1». В вечернее время в прайм-тайм десятки миллионов россиян смотрели тот эфир, где одновременно выступали Вы и выступал господин Пашинян. Это был Ваш политический триумф: насколько Вы четко, спокойно, с абсолютно железной логикой изложили Вашу позицию. И все видели растерянного Пашиняна, который, мягко говоря, выглядел крайне неубедительно. Вот эта информационная составляющая – борьба за умы, за симпатии как российского, так и международного сообщества. Здесь, безусловно, и Азербайджан, и лично Вы, господин Президент, показали образцы современной дипломатии, привели аргументы, которые войдут в историю. Как удавалось одерживать победы на информационном фронте?
— Это происходило, я скажу, во многом спонтанно. Потому что с первых же дней боевых действий к конфликту был повышенный интерес в мировых массмедиа – и в российских, и в западных, и в соседних с нами странах. Я отвечал согласием на все обращения со стороны СМИ об интервью, потому что считал нужным довести до внимания общественности как можно большего числа стран правду о ситуации: что происходит, в чем причины конфликта, кто является оккупантом, а кто жертвой оккупации.
Ведь на протяжении десятилетий армянская пропаганда, которая достаточно эффективно работает во многих странах, а также структуры армянской диаспоры создавали ложное представление о конфликте.
Ведь даже если посмотреть на начало войны и те решения, которые принимали некоторые государства, это просто никакой логике не поддается. Когда Азербайджан подвергся оккупации, Конгресс США принял злополучную поправку к «Акту о поддержке свободы» – поправку номер 907, которая лишала Азербайджан любой помощи, включая военную, со стороны США. Мы, пострадавшая страна, были по существу дискриминированы. А в качестве обоснования этой поправки утверждалось, что Азербайджан блокирует Армению. Представьте: оккупированы Зангиланский район, Губадлинский, Лачин и Кельбаджар – и это называется блокадой Армении!
Я это к тому говорю, что диаспорские организации и подконтрольные армянскому лобби СМИ искажали суть конфликта. То, что Армения агрессор и оккупант, то, что Армения совершила этнические чистки, геноцид в Ходжалы, разрушила памятники нашего исторического и культурного наследия, – это все скрывалось.
Азербайджан же представлялся как какой-то монстр, как тоталитарная и авторитарная страна. Иначе как «диктаторский режим Алиева» меня не называли ни Washington Post, ни New York Post, ни Figaro, ни другие средства массовой информации США, Франции, Германии и многих других стран.
Тем самым армянская диаспоральная власть – а она намного более могущественная, чем власть Республики Армения – создавала такой негативный фон и давала посыл, что в такой «диктаторской стране» армянское население якобы не может чувствовать себя в безопасности, поэтому Нагорный Карабах должен отделиться и иметь независимый статус. А ведь в реальности Азербайджан – это многонациональная, многоконфессиональная страна, все здесь живут в мире и согласии.
Вот такая была ситуация. И, конечно же, нам с несопоставимыми медийными ресурсами – по сравнению с армянским всемирным правительством – было очень трудно доносить правду. Но так как конфликт сразу же привлек внимание масс-медиа, я использовал эту возможность для того, чтобы довести правду о всем происходящем.
Все то, что я говорил, можно подтвердить документально. Каждое мое слово соответствовало исторической правде и тому, что каждодневно происходило на поле боя. Армянская же сторона врала своему народу, врала мировому сообществу о том, что происходило во время Второй Карабахской войны, и о том, что ей предшествовало. Именно поэтому их тезисы были неубедительными, по существу они дискредитировали Армению, а мы смогли донести правду о том, что произошло.
Я благодарен телеканалу «Россия 1» за то, как все было организовано, когда в прямом эфире программы «60 минут» я изложил свою позицию. Когда идет честный поединок – будь то на поле боя, будь то в информационном пространстве, – никаких шансов у армянской стороны, конечно же, просто не было.
— 44-дневная война сегодня изучается в генеральных штабах ведущих стран мира. Военные эксперты называют ее «войной дронов». Своеобразной «визитной карточкой» Второй Карабахской войны является то, насколько масштабно и эффективно Азербайджан использовал все типы беспилотных летательных аппаратов, которые выполняли функции разведки и поражения целей. Не могли бы Вы рассказать об этом феноменально успешном опыте боевого применения БПЛА? Ведь до этого конфликта ни США, ни даже Израиль не имели примеров ведения такой высокотехнологичной войны. Как это удалось?
— Вы совершенно правы. До Второй Карабахской войны в таком масштабе и с такой эффективностью беспилотные летательные аппараты нигде еще не использовались. Мы начали закупку БПЛА достаточно давно, более 10 лет назад. Это были средства поражения израильского производства. Мы их освоили и применили во время кратковременных боевых действий в апреле 2016 года. Это стало неожиданностью для армянской стороны.
Но опять же возвращаясь к тому, о чем я уже говорил ранее, мы не стали усугублять тот конфликт, ведь у нас тогда не было намерений вести широкомасштабные боевые действия. Поэтому все быстро закончилось.
В апреле 2016 года мы использовали барражирующие боеприпасы Harop. Впоследствии стали приобретать и другие беспилотные средства израильского производства: Sky Striker (сейчас это уже ни для того не секрет, поэтому нет смысла скрывать) и Orbiter – как вы сказали и разведывательные, и боевые.
В то время турецкий военно-промышленный комплекс еще не приступил к производству беспилотников. Но как только это произошло, мы стали первыми иностранными покупателями БПЛА Bayraktar ТВ2, которые очень эффективно показали себя как в плане разведки, так и в плане нанесения точных ударов.
Но, конечно, необходимо было осуществить координацию и синхронизацию боевого применения беспилотных летательных аппаратов.
Что касается Bayraktar ТВ2, то в боевых действиях 44-дневной войны они постоянно находились в воздухе. Конечно, иной раз погодные условия создавали препятствия, но поскольку в основном погода была ясная, эти БПЛА применялись практически ежедневно, может быть с какими-то небольшими перерывами. А вот координировать и синхронизировать одновременное применение израильских и турецких БПЛА, конечно, требовало большого мастерства. И перечень целей у них был разный, поскольку поражающая мощность барражирующего боеприпаса выше, чем у ракет, которыми оснащен Bayraktar ТВ2.
Стратегические цели, крупные военные объекты были поражены с использованием Harop, а бронетехника и другие цели в основном поражались Bayraktar ТВ2. Но барражирующий боеприпас – оружие однократного применения, поэтому очень тщательно подходили к выбору целей, для атаки которых использовались Harop.
Как вы правильно отметили, Bayraktar ТВ2 помимо ударных осуществляет также и разведывательные функции, поэтому важно было координировать их действия с системами артиллерийского огня, с авиацией, и это, конечно, требовало огромного профессионализма, совершенных навыков, поскольку все было весьма непросто. Очень непросто. И я должен сказать, что во время ведения военных действий именно здесь у нас ошибок не было.
Были отдельные недостатки другого характера, мы их исправляли по ходу ведения войны. Я далек от того, чтобы идеализировать каждый наш шаг. Мы должны говорить правду и своему народу, в том числе и армейскому руководству. Я обращал их внимание на отдельные просчеты, но в целом они не носили фундаментального характера. Но вот в том, что касается применения беспилотных летательных аппаратов, тут ошибок у нас не было.
— В начале интервью Вы отметили, что одна из задач, которую ставили при проведении контрнаступательной операции, являлось исключение потерь среди мирного населения. Современные БПЛА обеспечивают точечное поражение военных целей. И в этом плане их успешное применение подтверждает Ваши слова о том, что ставилась задача вести войну на основе норм международного права и, безусловно, атаковать исключительно военные объекты.
— Да, вы совершенно правы. Именно поэтому у армянской стороны очень мало потерь среди мирного населения, порядка 30 человек, по нашим данным. И эти данные не оспариваются. Большинство из них – это те гражданские лица, которые находились возле артиллерийских орудий на боевых позициях – подносили боеприпасы или помогали вести огонь.
Использование Bayraktar ТВ2 очень помогло нам в ведении боевых действий, поддержке наступления наших Вооруженных Сил и занятия новых позиций, а также в минимизации потерь.
За время войны мы уничтожили, а также взяли в качестве трофеев 366 танков, уничтожили огромное количество другой бронетехники и артиллерийских орудий. Bayraktar ТВ2 вселяли ужас в противника, поэтому многие из трофейных танков достались даже не в бою. Армянские экипажи выдвигались на какие-то позиции, потом они выпрыгивали из танков и разбегались, так как боялись Bayraktar ТВ2. Мы эти видеокадры демонстрировали практически ежедневно, все их видели в Интернете. Естественно, это вселяло ужас в армянских военнослужащих, подавляло их волю. Поэтому многие танки, как я уже сказал, были просто ими брошены.
— Еще одна страница Второй Карабахской войны, которая привлекла пристальное внимание ведущих мировых аналитических центров, – это действия Сил специального назначения (ССН) Азербайджана, в частности при операции по освобождению города Шуша. Известно, что это были Силы специального назначения не только Министерства обороны Азербайджана, но и других структур, специальных служб. Какую характеристику Вы могли бы дать операциям Сил специального назначения Азербайджана?
— Да, вы совершенно правы, Силы специального назначения Министерства обороны сыграли решающую роль в проведении важнейших операций по освобождению оккупированных территорий, в первую очередь Шушинской операции, но не только. Наши ССН воевали самоотверженно, идя на смерть во многих операциях, они продемонстрировали и профессионализм, и самопожертвование.
Я всегда уделял особое внимание Силам специального назначения. Их оснащение и комплектование, оружие и экипировка, боевая подготовка всегда находились под моим постоянным контролем. Я неоднократно встречался с личным составом ССН и был убежден, что мы создали очень боеспособные части, которые могли решать самые сложные боевые задачи.
И если опять вернуться к ходу прошлогодних боевых действий – сам рельеф местности был для нас невыгоден. Мы по существу взбирались в горы. Армянская же сторона заняла все ключевые позиции на высотах, создав несколько укрепленных линий обороны. Сам горный рельеф – это тоже линия обороны, и очень сложная. Поэтому ССН пришлось проявить чудеса профессионализма, воли, силы, и любви к Родине. В целом я очень высоко оцениваю деятельность Сил специального назначения.
Как вы правильно отметили, мы создали несколько спецназов в различных силовых структурах. В боевых действиях активно и результативно участвовал спецназ Пограничных войск, который принимал участие в освобождении многих населенных пунктов. Также хотел бы отметить спецназ Внутренних войск МВД, который тоже активно подключился к решению боевых задач уже в ходе военных действий. Первоначально мы не предполагали его использовать, хотя готовили и оснащали. И Погранслужба, и Внутренние войска оснащались боевой техникой, может быть, не совсем свойственной их прямому роду деятельности. Я создавал такие мобильные военные группировки, которые помимо своего прямого предназначения могли бы использоваться для освобождения наших оккупированных территорий.
Также на определенном этапе военных действий был привлечен спецназ Отдельной общевойсковой армии Нахичевани, который был переброшен оттуда и участвовал вместе с другими подразделениями Сил специального назначения в боевых операциях. Активно, эффективно проявили себя также морские пехотинцы. Ну и конечно Силы специального назначения Службы государственной безопасности и Службы внешней разведки.
Таким образом, у нас было семь спецназов, но основную функцию выполнял спецназ Министерства обороны. Координация взаимодействия между ними также имела большое значение, поскольку многие операции они проводили совместно. И здесь слаженность их действий играла ключевую роль в успехе контрнаступательной операции.
В ходе ряда военных учений, которые мы проводили в предшествующий период, отрабатывались совместные действия спецназа Министерства обороны, Погранслужбы, Внутренних войск, проверялись возможности их координации. Но одно дело, когда идут учения, и совсем другое, когда реальная война.
В целом все компоненты наших Сил специального назначения в ходе Второй Карабахской войны действовали максимально эффективно, бойцы и командиры проявили массовый героизм, были награждены орденами и медалями. Мы можем ими по праву гордиться.
— В ходе войны Армения неоднократно наносила ночные удары с использованием оперативно-тактических ракетных комплексов по азербайджанским городам. Все помнят эти чудовищные кадры. И все помнят как Вы сказали, что Азербайджан будет воевать честно, не станет отвечать ракетными ударами на те атаки, которые осуществила Армения. Хотелось узнать планирует ли Азербайджан инициировать создание международного военного трибунала для того, чтобы дать международно-правовую оценку этим преступлениям против человечности? Потому что нет ни военного, ни политического оправдания армянским ракетным ударам по азербайджанским городами и мирному населению.
— Вы совершенно правы. В ходе Второй Карабахской войны все увидели, кто ведет честный бой, а кто подло атакует спящие города. Причем самое возмутительное то, что после ударов оперативно-тактическими ракетами по жилому кварталу Гянджи ночью, по спящим людям и детям, армянское руководство заявляло, что они не имеют к этому никакого отношения. Это какой-то запредельный уровень цинизма! А кто тогда? Это что, мы сами ударили?
То же самое они говорили многие годы, что азербайджанцы сами устроили геноцид в Ходжалы, чтобы затем обвинить в этом армян. Это цинизм, который, наверное, не имеет аналогов в мире.
Всем, кто знаком с оперативно-тактическими ракетами, известно, что сначала выбирается конкретная цель для удара, затем составляется полетное задание, которое вводится в ракету, а уже потом происходит сам пуск. То есть цель армянской стороны заключалась именно в уничтожении гражданского населения на главном проспекте города Гянджа. Это вот и есть показатель их политики и человеческих качеств.
Но больше всего в ходе войны пострадал город Тертер. Ведь он находился в непосредственной близости от зоны боевых действий. Ежедневно Тертер обстреливался армянской артиллерией. По этому маленькому городку было выпущено более 16 тысяч снарядов. Тем самым армянские войска пытались выместить злобу на гражданском населении и отомстить за поражение на поле боя.
Армяне думали, что они нас этим остановят. Они полагали, что наши люди, которые пострадали, будут требовать от азербайджанской власти прекратить военные действия, расчет у армянской стороны был именно такой. Но они просчитались, они недооценили и боеспособность азербайджанской армии, и моральный дух азербайджанского народа. Пострадавшие люди, которые потеряли близких и сами еле-еле выбрались из-под завалов, требовали: идите только вперед! Я получал огромное количество обращений, писем, где говорилось: мы готовы погибнуть, но мы должны вернуть наши оккупированные противником земли!
Должен сказать, что такой же расчет – остановить наше наступление – был у некоторых западных кругов.
Между тем в ходе интервью ряд иностранных корреспондентов с удивлением отмечали, что они присутствовали на похоронах погибших от армянских обстрелов и не увидели никаких признаков недовольства, наоборот, все говорят о Президенте, благодарят его, все хотят, чтобы Президент довел дело до конца. Вот такая была ситуация.
Что касается трибунала. Хорошо известно, что международный трибунал по военным преступлениям – достаточно политизированный институт, основанный на двойных стандартах, на выборочном подходе. События последних лет неоднократно это доказывали. С учетом лоббистского потенциала Армении, который имеется на Западе, с учетом особых отношений Армении со многими странами Запада, трудно рассчитывать, что нам удастся этого добиться, скажу это совершенно искренне. А если даже и удастся, то нет гарантии, что будет честный суд, и он не превратится в очередной инструмент очернения Азербайджана.
Но, наряду с этим, естественно, все факты военных преступлений Армении во время войны задокументированы, мы будем предпринимать серьезные юридические действия по привлечению к ответственности военных преступников.
Также ведется работа, – она уже близится к завершению, – по оценке ущерба, который был нанесен Азербайджану за годы оккупации. Мы привлекли международные юридические компании, которые проводят оценку, а затем будут нам помогать в международных судах с юридическими исками. Армения должна ответить за совершенные преступления, за разграбление нашего имущества, за уничтожение исторических памятников, собственности наших граждан, за вырубку лесов, за загрязнение наших рек и озер, это все подсчитывается, за незаконное использование наших полезных ископаемых на оккупированных территориях.
Мы ведем эту работу целенаправленно. Уже подготовлены юридические процедуры в отношении тех иностранных компаний, которые незаконно добывали полезные ископаемые на оккупированных территориях. Сейчас этот процесс уже в стадии реализации. Так что мы, естественно, будем использовать все возможные инструменты для привлечения к ответственности преступников.
— Трехстороннее заявление поставило точку в этой войне. Оказавшись в безвыходной ситуации, Армения капитулировала. Все помнят триумф Азербайджана. Как принималось решение о Трехстороннем заявлении, что осталось за кадром? Может быть, есть какие-то подробности, которые сегодня можно раскрыть об этой «политической кухне»? Все понимали, что Армения проигрывает. И вдруг внезапно – акт о безоговорочной капитуляции, который господин Пашинян подписал, правда, отказавшись сделать это в прямом эфире, в отличие от Вас и Президента России Владимира Путина.
— Практически с первых же дней боевых действий я и в интервью журналистам, и в своих выступлениях, обращениях к азербайджанскому народу, неоднократно подчеркивал: мы готовы остановить войну как только премьер-министр Армении назовет дату вывода армянских войск с оккупированных территорий. Это же я также говорил многим западным лидерам, которые мне звонили во время военных действий и требовали или просили остановиться. Говорил им: я готов, я даю слово и всегда свое слово сдержу, но назовите мне дату. Вы хотите, чтобы война остановилась? Я тоже хочу, дайте дату, поговорите с руководством Армении, мне нужна дата когда освободят наши территории. Азербайджану война не нужна. И неоднократно, в течение всего периода военных действий, я это говорил публично.
Естественно, мы поддерживали регулярный контакт с Президентом России Владимиром Владимировичем Путиным, на разных этапах военных действий. После того, как началась война, наш первый телефонный разговор состоялся 7 октября, в день его рождения. Традиционно я поздравляю Владимира Владимировича с днем рождения. И вот это был первый наш телефонный контакт с момента, когда уже 10 дней прошло после начала военных действий. Мы также обсуждали вопросы, как и что сделать, чтобы война была остановлена.
У меня были предложения. Владимир Владимирович частично уже в одном из своих интервью осветил те события, так что слишком в детали вдаваться не хочу. Но известно уже, что эти предложения поддержала и российская сторона, но армянская сторона отказалась и, я думаю, совершила трагическую, роковую ошибку. Потому что если бы они приняли тогда предложенный мною план, который был поддержан Россией, то поражение не было бы для них столь унизительным, и тысячи военнослужащих как с нашей стороны, так и с армянской, остались бы живы. То есть в смерти данных людей виновато именно армянское руководство, которое как минимум дважды за время военных действий упустило этот исторический шанс.
Они рассчитывали на то, что их западные друзья помогут Армении. Они предъявляли открытые претензии России, почему российская армия за них не воюет. Хотя позиция России полностью соответствовала международному праву, так как военные действия велись на территории Азербайджана и не в зоне ответственности ОДКБ, о чем они должны были сами прекрасно знать.
Тем более удивительно выглядела апелляция Армении к Организации Договора о коллективной безопасности, к той самой ОДКБ, которую Пашинян и его приспешники дискредитировали как могли, арестовав генсека ОДКБ. Вообще это вопиющий факт, в мировой практике, я думаю, такого не было. А дальше Ереван в течение года блокировал назначение нынешнего генсека ОДКБ, ведя себя вызывающее, причем данное поведение не соответствовало месту, роли и значимости Армении на карте мира.
Поэтому, еще раз возвращаюсь к тому, о чем я говорил – неоднократно я эти заявления делал, и данная позиция была известна Владимиру Владимировичу Путину. После того, как мы освободили город Шуша, Владимир Владимирович позвонил мне и сказал, что армянская сторона готова выполнить то, что она должна была выполнить. Он спросил: «Вы остаетесь на своей позиции?». Я сказал: «Да, я свою позицию не меняю. Если они подтверждают нам даты вывода своих войск с оставшихся оккупированных территорий, мы остановимся».
Это было 8 ноября вечером. А 9 ноября мы договорились созвониться вновь, потому что Владимир Владимирович играл в происходивших событиях очень активную роль, он мои месседжи передавал Пашиняну, а от него месседжи передавал мне. Это длилось с раннего утра 9 ноября до позднего вечера. Конечно же, очень много было вопросов, которые надо было согласовывать. Все проходило в таком авральном режиме. Представьте, за один день согласовать текст между двумя враждующими странами, и, естественно, данный текст должен был учитывать реалии. И он учитывал эти реалии. Учитывал, что Азербайджан – это страна-победительница, а Армения – страна, которая капитулировала. Это согласование шло до глубокой ночи и перевалило за полночь. По бакинскому времени это было 10 ноября, поэтому мы его и называем Заявлением от 10 ноября, в Москве же было 9 ноября.
Текст был в конечном итоге согласован. Предполагалось, естественно, его подписание, но Владимир Владимирович попросил меня не настаивать на том, чтобы Пашинян подписывал это в нашем присутствии. Президент России – человек очень деликатный, очень тонкий, ко всем относится очень уважительно, и я сказал, что не буду настаивать, мне не нужны дополнительные какие-то моменты, связанные с унижением Пашиняна, потому что это унижение не человека, а страны, а это мы не можем себе позволить. Так что я согласился, что мы будем подписывать данный документ вдвоем, но, естественно, с гарантией, что Пашинян это тоже где-нибудь подпишет. Где он это подписал – до сих пор не известно. Я неоднократно публично задавался этим вопросом, но ответа не получил, может быть, по прошествии года мы об этом наконец узнаем – просто для истории.
Вот пока что только в этом объеме я могу рассказать о том историческом дне.
— Одержав победу, Вы и Первая леди посетили могилу Вашего великого отца Гейдара Алиева. Его уважают и помнят в России как выдающегося государственного деятеля Советского Союза, а также Общенационального лидера азербайджанского народа, который спас Азербайджан от исчезновения с политической карты мира. Именно с его приходом к власти Азербайджан получил мощную позитивную динамику движения вперед. Помним эти кадры: Вы, Первая леди, Ваши глаза, Ваше лицо, о чем Вы думали в этот момент, что вспоминали, какие переживания испытывали?
— Это были очень сложные смешанные чувства, потому что это было очень как-то вот… Еще, как говорится, не прошло время, чтобы это можно было переварить. Уже 7 ноября мы по существу были уверены, что Шуша будет освобождена. Еще кое-где шли военные действия, но уже в ночь на 8 ноября мы объявили о том, что Шуша освобождена, я утром сделал такое обращение. Поэтому все было как бы очень свежо, и гамма чувств была, которая переполняла. И, конечно, посетив Аллею шехидов и посетив могилу отца – было чувство гордости в первую очередь. Я отдал ему воинскую честь и доложил о выполнении исторической миссии, выполнении его завещания, и испытывал чувство гордости, а также сожаления, что он это не увидел, но одновременно какую-ту внутреннюю уверенность, что, наверное, его дух витает и также, наверное, радуется его душа.
Но тогда еще не было полной победы. Я думал о том, что нам еще предстоит впереди, потому что я тогда не мог предположить, что война закончится на следующий день. Мы не получали тогда сигнала от армянской стороны, наоборот, они использовали некоторые вооружения для того, чтобы атаковать наш военный гарнизон, который уже освободил Шушу. Это было 8 ноября утром.
Поэтому я также думал о том, что нам еще предстоит воевать и полагал, что не время радоваться, нужно сейчас делать все, чтобы освобождать и другие территории. Вот об этом я думал, и 8 ноября вечером мы уже планировали действия наших Вооруженных Сил на 9 ноября.
Уже 9 ноября мы провели еще несколько очень успешных операций. По существу освобождение Шуши сломало хребет армянской армии, она была полностью деморализована. Было понятно, что взяв Шушу и перекрыв Лачинский коридор, по существу судьба оставшихся оккупированных территорий решена, просто это вопрос времени и напрасная трата человеческих жизней. Наверное, армянская сторона это тоже осознала, хотя и поздно, и приняла решение капитулировать.
Вот такие чувства меня охватили, когда я посетил могилу отца – с чувством выполненного долга и перед ним, и перед историей, и перед азербайджанским народом.
— Наверное, финальная точка в войне была поставлена Парадом Победы. Как вообще этот замысел реализовывался? Каков был сценарий?
— Да, это решение было мною принято практически сразу после того, как Армения подписала акт о капитуляции. И я сразу отдал распоряжение министру обороны готовить парад, где-то месяц заняла подготовка. Потому что войска еще находились в районе боевых действий, и нам надо было все хорошо подготовить, учитывая, что это необычный парад. Мы и раньше проводили военные парады, но этот, как вы правильно сказали, был Парадом Победы. Он имел символический смысл и историческое значение для всех будущих поколений граждан Азербайджана.
В 2018 году, когда отмечалось столетие создания азербайджанской армии, выступая тогда на военном параде я сказал, что сейчас пронесут знамя, которое было установлено на стратегической высоте Леле-Тепе – это бои 2016 года. И подчеркнул, что наступит день, когда на Параде Победы мы пронесем знамя, которое будет поднято над освобожденными территориями. И этот день настал!
В ходе Парада Победы в Баку мы продемонстрировали военную технику, в парадных колоннах прошли все, кто участвовал в Отечественной войне, было также продемонстрировано панно из номеров трофейных военных грузовиков и военных машин армянской армии. Почему мы это сделали? Дело в том, что после Первой Карабахской войны, когда люди спешно покидали свои территории (армяне не дали им время, которое мы им дали на уход), уходили и бросали свое имущество, в том числе личные автомобили, армяне затем из номеров доставшихся им личных автомобилей азербайджанцев сделали в одном месте стену как символ унижения азербайджанского народа, хотя по существу это было свидетельство военных преступлений Армении. Ведь воевать против мирного азербайджанского населения, вот так демонстративно показывать награбленное – это военное преступление. Но армянской стороне все сходило с рук. Они демонстрировали это разным визитерам и политикам, которые незаконно посещали этот регион в период оккупации. Так что мы должны были им ответить. И мы ответили достойно.
Сделали это панно полностью из номеров всех брошенных трофейных и захваченных армянских грузовиков.
— Военных грузовиков…
— Да, совершенно, верно. На этом панно написано «Карабах – это Азербайджан!». Это была кульминация Парада Победы.
— В Баку создан Парк военных трофеев. Это тоже в определенной степени символизм. Потому что армянское вооружение, которое там представлено – серьезная и мощная военная техника. Вторая Карабахская не была легкой войной, это тяжелая война. Это была война потенциалов, война идеологий. С одной стороны – со стороны Азербайджана – это была справедливая освободительная война, с другой – со стороны Армении – это была война за чужое, за не свое. Парк военных трофеев – что он символизирует и для чего был создан?
— В первую очередь, это демонстрация величия нашей Победы. Это демонстрация именно Победы, достигнутой в тяжелых боях. Я еще раз повторю: мы ни в коей мере не должны были недооценивать и никогда недооценивали противника, противостоявшая нам армянская армия была очень хорошо вооружена. В Парке военных трофеев демонстрируется лишь малая часть той военной техники, которая была нами уничтожена и захвачена в ходе боевых действий. Полный перечень всех трофеев и уничтоженной военной техники противника я озвучивал, его публиковали в прессе.
Так что Парк военных трофеев, в первую очередь, это демонстрация Победы, это дань уважения погибшим, это воспитание молодого поколения, которое будет жить уже как представители народа-победителя. Это совершенно другие эмоциональные чувства, совершенно другое состояние. Людям, которые не испытали на себе все тяготы оккупации, физические и моральные муки, постоянное чувство несправедливости и ущемленности, трудно понять те чувства, которые испытывает азербайджанский народ, за 44 дня превратившийся из народа, который был изгнан со своих земель, в народ-победитель. Это очень серьезные чувства.
Также символизм этого Парка в том, чтобы мы никогда не забывали эту войну. Я неоднократно говорил, что да, Отечественная война закончена, мы готовы перевернуть эту страницу истории, мы готовы начать работу над мирным договором с Арменией, но мы никогда не должны забыть период оккупации и наших жертв, безвинных жертв Ходжалы, наших погибших – и гражданских, и военных. Вот для того, чтобы эта память навсегда сохранилась, нужен данный Парк.
Кстати там также демонстрируется бесчеловечное отношение армянских командиров к своим военнослужащим. Мы обнаружили на оставленных при отступлении армянских позициях солдат, прикованных цепями к огневым точкам. В военных грузовиках, которые были уничтожены в ходе боевых действий, мы находили армянских военнослужащих, которые были привязаны цепями к рулю – чтобы не убежали. Это варварство. Об этом должны знать все: и покровители Армении, и те, кто защищал Армению на протяжении всех лет оккупации ею азербайджанских территорий, и наши граждане.
Так что Парк военных трофеев имеет большой символический смысл. Для его размещения была выбрана, пожалуй, самая лучшая локация в Баку. Данная территория давно пустовала, раньше там располагались какие-то хозяйственные постройки. Мы когда построили бульвар в том направлении, эту территорию расчистили и держали, полагая что пригодится. Вот и пригодилось.
Там же рядом будет Музей Отечественной войны, Музей Победы – уже в ближайшее время мы начнем его строительство, проект уже утвержден.
— Азербайджан залечивает раны войны, и что поражает – темпы! Я был после освобождения в Физули и Агдаме, ощущение там как после ядерной бомбардировки. Нет ни одного уцелевшего здания, даже фундаменты домов разрушены. Единственное, что уцелело – мечеть в Агдаме, и то только потому, что ее минареты использовались армянскими военными для корректировки артиллерийского огня. Все остальное тотально уничтожено за годы армянской оккупации. Десятки азербайджанских городов, сотни поселков, тысячи деревень просто стерты с лица земли. И вот на таком фоне в Физули уже построен новый ультрасовременный международный аэропорт, проложена превосходная автомагистраль до города Шуша. Темпы строительства, строки и качество, прямо скажем, потрясающие! И ведь это только первые примеры. Что Вы планируете восстанавливать дальше? Как будете возрождать жизнь, возвращать беженцев и вынужденных переселенцев – ведь после агрессии Армении, как известно, более миллиона азербайджанцев лишились своего крова.
— Мы взяли очень быстрые темпы восстановления, и главная цель – как можно быстрее вернуть бывших беженцев и переселенцев, они ждали слишком долго. Но я уже говорил об этом, и еще раз хочу подчеркнуть, что главным нашим препятствием, главным нашим соперником является время. Просто физически мы не можем это сделать за один год или же за полтора года. Поскольку, вы сами видели, там ничего нет, тотально разрушено все. И причем везде. Сотни километров я проехал из Баку в Физули, Джебраил, Зангилан, Губадлы – до Лачина, все разрушено. Сотни километров в другом направлении – со стороны Кельбаджара и Лачина, – все разрушено. Масштабы разрушений таковы, что просто поражают. Это же территория, равная территории Ливана.
Представьте только: нам надо обустроить освобожденную территорию, равную территории Ливана – страны не самой маленькой в мире. Там нет ничего – ни дорог, ни света, ни газа, ни воды. Ничего. Абсолютно. Все разрушено, и это было сделано не во время первой войны, а именно в период оккупации. Армяне по кирпичику разбирали здания лишь с одной целью – чтобы мы туда никогда не вернулись. Они все использовали, эти камни продавали. Они даже надгробные плиты продавали. Сбивали надписи умерших азербайджанцев и продавали в Армении. Делали из них надгробные плиты для своих умерших. Масштабы такого вандализма просто зашкаливают.
Еще армяне выкапывали мертвых, вытаскивали золотые зубы, переплавляли и продавали. Представьте, кому в голову придет такое! Вот с кем мы столкнулись и вот что мы победили. Я говорил: мы не просто восстановили территориальную целостность Азербайджана, мы победили огромное зло. Надеюсь, что никогда больше это зло не поднимет голову. Мы не позволим этого – поднять им голову!
Сейчас осуществляются масштабные работы, в первую очередь электрофикация. Мы до конца 2021 года полностью обеспечим электроэнергией все освобожденные территории. Уже восстановлены гидроэлектростанции мощностью 20 мегаватт в Лачине, Кельбаджаре и Суговушане, они уже дают энергию.
Автодороги строятся во всех направлениях. Дорога Победы в Шушу, затем вторая магистральная автотрасса Физули – Шуша, которая будет короче. Дороги до армянской границы в Зангилане, Губадлы, туннель из Гейгеля в Кельбаджар. Я недавно был там, инспектировал. Плюс дорога из Физули в Агдам, из Физули в Гадрут, в Джебраил. То есть будет обеспечена связь между этими городами.
Мы выделили в нынешнем году только на программу восстановления освобожденных территорий 1,3 миллиарда долларов, из которых 400 миллионов долларов еще не распределены, потому что мы соблюдаем все тендерные процедуры, планирование, проектирование.
Агдам уже начал восстанавливаться, генеральный план утвержден. Шуша – генеральный план утвержден. В Шуше недавно заложили новый жилищный комплекс на 25 домов, думаю, в течение года, максимум полутора, они будут построены, и мы уже сможем вернуть шушинцев.
Большая проблема – это минные поля. Те карты минных полей, которые в незначительном количестве армянская сторона нам передала, их достоверность составляет где-то 25 процентов. Однако большую часть карт минных полей нам не передают, поэтому разминирование – это очень трудоемкая работа, быстро ее не выполнить. Сколько бы ни было средств – нужно время.
Хотел отметить и такие проекты как smart village – «умное село» в Зангиланском районе. Сейчас и в других районах будем осуществлять по одному пилотному проекту, чтобы могли возвращаться люди. Не хочу называть сроков, но полагаю что в Зангилан первые переселенцы вселятся или до конца 2021 года, или в следующем году. Что касается других сел, все будет сделано, возможно, в течение года. Крупные города – это займет время, мы будем планировать поэтапно строительство и заселение. Это тоже очень сложная работа не только в плане строительства, но и в плане логистики, надо обеспечить людей работой, средствами для существования, земельными участками, техникой.
Весь этот значительный объем работ мы выполняем сами, за счет собственных средств, не обращаясь за внешними кредитами. Если кто-то захочет помочь – конечно будем рады, ну а если нет, то все сделаем сами.
— На основе каких принципов Вам видятся перспективы мира и стабильности на Южном Кавказе?
— Перспективы в основном зависят от позиции армянской стороны. Мы свою позицию обозначили. Мы готовы начать процесс делимитации и демаркации государственной границы. Мы готовы начать работу над мирным договором между Арменией и Азербайджаном. Он нужен. Война завершена, нагорно-карабахский конфликт навсегда остался в истории. Необходимо нормальное взаимодействие. Сейчас создана и приступила к деятельности трехсторонняя рабочая группа на уровне вице-премьеров России, Азербайджана и Армении. Так что работа по будущему региона ведется, хотя и со сложностями. Армянская сторона на два с половиной месяца взяла тайм-аут. Только 17 августа возобновилась деятельность указанной рабочей группы. Мы готовы двигаться вперед в плане нормализации отношений, однако пока позитивных сигналов с армянской стороны нет.
К сожалению до сих пор поднимается вопрос о статусе Нагорного Карабаха, что совершенно бесперспективно. Я думаю – это вредно и опасно для Армении в ее нынешнем плачевном состоянии. Они не должны забывать уроков Второй Карабахской войны. Если Армения будет продолжать выдвигать территориальные претензии к Азербайджану, то и нам будет трудно воздержаться от ответных территориальных претензий к Армении. У нас больше оснований для этого в плане исторической принадлежности того же Зангезура и того же региона озера Гейча, больше исторических предпосылок для территориальных претензий. Но мы же их не предъявляем.
Почему Армения, будучи побежденной, подписав акт о капитуляции, считает себя вправе говорить о каком-то статусе для Нагорного Карабаха? Статусе для того, чего нет. Нагорного Карабаха нет. Есть Карабахский экономический район, есть Восточно-Зангезурский экономический район. Это наша территория, и только нам определять какие административные единицы могут у нас быть. Только нам, никому больше, ни одной другой стране, уж тем более Армении.
Вот эта продолжающаяся заезженная пластинка о статусе Нагорного Карабаха таит для Армении большую угрозу, и лучше им нас не злить и не раздражать, а согласиться, пока наше предложение находится на столе. То же самое может повториться, как и с войной. Мы же предлагали Армении вовремя остановиться. Мы предлагали им покинуть добровольно наши оккупированные территории, но они не согласились, и вот сейчас пожинают горькие плоды.
Полагаю, что те инициативы, которые сейчас обсуждаются в странах региона, нацелены на позитивное сотрудничество. Есть инициатива «3+3», которую поддержали Россия, Иран, Турция, Азербайджан. Грузия имеет возражения, Армения свою позицию не высказала: ни да, ни нет. Если это будет позитивная позиция, то можно начать работу в данном направлении. А это будет работать не только на стабилизацию и минимизацию рисков безопасности в регионе, это будет способствовать тому, что страны региона будут сами определять свое взаимодействие, решать как им жить. Регион избавится от внешнего воздействия. Наша позиция именно такая. Мы работаем в этом направлении.
Со всеми нашими соседями, за исключением Армении, у Азербайджана хорошие отношения, можно даже сказать дружеские, мы ими дорожим. Поэтому если Армения подключится к формату «3+3» – от этого выиграют абсолютно все. Мы на это настроены. Может быть Армении нужно время. Может быть тот психологический шок, который они испытали, пока не позволяет им делать важные шаги. Ведь вся армянская идеология была построена на экспансионизме, на захвате чужого, на фейковой истории.
Они убедили себя в том, что всегда правы. Вот в чем трагедия. Им надо начинать жить по-новому. Жить в совершенно других реалиях. И осознать: то, что было, больше уже никогда не будет. Армении надо трезво оценивать соотношение сил, геополитическую ситуацию, свои перспективы, а не впадать опять в иллюзии, какие-то мифологические басни. Но пока конструктива со стороны Армении мы не видим. Наверное, время пока не пришло. Но надежда, как говорится, умирает последней. Будем надеяться.
— Я обратил внимание, с какой бережностью и с каким высочайшим качеством Фонд Гейдара Алиева возрождает шедевры архитектуры, сохраняет историческое наследие Азербайджана, восстанавливает культурную среду. Это очень важно, и, безусловно, такая работа заслуживает огромного уважения. Ведь восстанавливается то, что было уничтожено за годы оккупации, – это шедевры культуры, шедевры архитектуры, составляющие мировое наследство человечества. Особенно впечатляют восстановленные объекты культурного наследия в городе Шуша, это произошло благодаря Вашему вниманию и вниманию Первой леди к этим вопросам. Это очень важная гуманитарная и духовная составляющая движения Азербайджана вперед.
— Да, вы совершенно правы. Фонд Гейдара Алиева уже многие годы работает в этом направлении, и по другим направлениям – в сфере здравоохранения, образования, сохранения азербайджанской культуры, а также традиционных видов искусств, таких как мугам, ашугское искусство. Все, без чего азербайджанский народ не может жить, что мы должны передать молодому поколению, чтобы оно росло в духе традиционных ценностей, в духе традиций уважения к страшим, все то хорошее, что азербайджанский народ пронес за свою многовековую историю, не было потеряно с учетом современных тенденций глобализации и современных тенденций по деградации морали, которые мы видим, которые активно насаждаются и которые чужды не только азербайджанскому народу, но и большинству народов мира.
Основа здесь, конечно же, семейное воспитание, искусство, литература, культура. Мы это хотим сохранить и мы это сохраняем. Мы провели фестиваль «Хары бюльбюль» в Шуше, в первый день выступили представители всех народов, которые проживают в Азербайджане, – это была моя идея. Я предложил ее Фонду и они все блестяще организовали, показав, что это общая Победа. За эту Победу воевали все народы многонационального Азербайджана.
Недавно мы возродили дни поэзии Вагифа в Шуше, восстановили мавзолей, который был разрушен. Сейчас идет активное восстановление исторических памятников. Мы будет делать это на всех освобожденных территориях – и образовательные, и культурные проекты уже согласованы. В Шуше большая часть исторических памятников будет отреставрирована или уже реставрируется на средства спонсоров и по инициативе Фонда Гейдара Алиева. Ну и, конечно же, за счет государственных вложений.
Также создан Фонд возрождения Карабаха, каждый может внести пожертвования. Эта работа будет очень масштабной и созидательной, она очень позитивно воспринимается обществом. Я знаю как радуются люди, когда происходят позитивные изменения и жизнь возрождается на освобожденных землях.
— В заключение нашего интервью с какими словами Вы хотели бы обратиться к российской аудитории? Тем более что Вас и Президента России Владимира Путина связывают очень уважительные, добрые, искренние отношения, что важно в межгосударственных отношениях. Большая русская община в Азербайджане чувствует себя так комфортно, как нигде в любой другой постсоветской стране. Вы известный политик в том числе и в России, все помнят Ваши блестящие выступления, относятся к Вам с огромным уважением.
— Спасибо за добрые слова. Вы совершенно правы, с Президентом Путиным мы задаем такой тон и вектор наших отношений, благодаря чему они за последние годы развиваются очень динамично и вышли на качественно новый уровень. Сейчас мы активно работаем над тем, чтобы выйти на новые рубежи.
С Президентом России нас связывают очень доверительные отношения. Это важно между политиками, особенно политиками соседних стран, – доверять друг другу. Это именно то, что существует между нами. И, конечно, чувство глубокого взаимного уважения. Наши цели полностью совпадают.
Хотел бы воспользоваться возможностью обратиться к читателям в России, чтобы они больше знали об Азербайджане и правильно понимали реалии нашей страны, суть и характер наших межгосударственных отношений. Эти отношения основаны на дружбе, добрососедстве, взаимных интересах, взаимной поддержке. Я очень много получал писем и телеграмм из России, до сих пор получаю их от россиян – и во время войны, и после. Это письма поддержки, поздравления. Пишут бывшие бакинцы, которые уехали по каким-то причинам в Россию. Пишут и те, кто никогда не был в Азербайджане. Очень многие во время Второй Карабахской войны еще больше прониклись позитивным отношением к нашей стране.
Что касается дальнейшего развития двусторонних отношений – у нас все определено, сейчас уже есть шесть дорожных карт, по которым работаем: экономические, транспортные, энергетические, гуманитарные. Мы также активно работаем над вопросами, связанными с молодежным обменом, запланирован – хотя пандемия немного помешала – российско-азербайджанский молодежный форум. Время летит быстро, выросло новое поколение. Важно, чтобы молодежь Азербайджана и России росли в дружбе и согласии. Потому что это большая ценность для нас и для России, ведь мы соседние государства. Не всегда между соседями отношения складываются так, как между нами.
Здесь, конечно, я должен сказать без ложной скромности, что в первую очередь – это заслуга Президентов двух стран, но и всех других членов команды, и общественности. И вот такой показатель: можно сказать, до пандемии последний год около миллиона россиян приезжало в Азербайджан. Этот показатель, который вырос практически в два раза за короткое время, – показатель комфортности. Потому что едут туда, где чувствуют себя комфортно, чувствуют себя как дома. Ну и отношение к России в Азербайджане всегда было позитивным и продолжает таковым оставаться.
Сейчас у нас новый этап, я бы сказал, поскольку взаимодействие более тесное, контакты более активные, с учетом нахождения российских миротворцев в Карабахском регионе. Естественно, эта тема также постоянно на повестке дня, и должен отметить, что почти год прошел и совершенно все идет в штатном режиме, без эксцессов, наоборот, с полным взаимопониманием, взаимодействием. И мы высоко ценим деятельность российских миротворцев по стабилизации ситуации. Это важный фактор стабильности.
И, конечно, рассчитываем, что будет идти и процесс примирения между армянами и азербайджанцами. Мы тоже соседи и никуда друг от друга не денемся. Поэтому надо эти реалии правильно воспринимать. И тут роль России, конечно, очень важна, и мы видим, что эта роль очень позитивная.
Вы отметили, что в Азербайджане большая русская община. Это достойные граждане нашей страны, они играют очень большую роль в деле укрепления двусторонних связей. У нас 340 школ с обучением на русском языке, и в государственных высших учебных заведениях есть факультеты на русском языке, и десятки тысяч студентов и школьников обучаются на русском языке. Это я считаю тоже важным фактором наших межгосударственных отношений.
Хотел бы воспользоваться возможностью вашей аудитории, пригласить россиян приезжать – пандемия уже как бы сходит на нет – в Азербайджан, приезжать в Карабах, в эти прекрасные живописные места, еще лучше узнать Азербайджан и укреплять нашу дружбу. И успехов, конечно, россиянам во всех делах!
— Я хотел бы выразить слова искренней благодарности за то, что в столь плотном графике Президента Азербайджана Вы нашли время для такого подробного, эксклюзивного, большого, системного интервью, где, наверное, многие вещи прозвучат впервые и являются абсолютно новыми. Со своей стороны, от имени и себя, и редакции журнала «Национальная оборона», и, я полагаю, от десятков миллионов граждан России выразить пожелания процветания и развития Азербайджану. Ну а лично Вам… Знаете, так устроен современный мир, что Победа во Второй Карабахской войне объективно выдвинула Азербайджан в число тех стран, на которые сегодня смотрят очень многие. Безусловно, Вы как руководитель Азербайджана – сегодня политик международного масштаба, я бы сказал, звезда на политическом небосклоне. Хочу пожелать Вам, Вашей семье здоровья, и чтобы отношения между Россией и Азербайджаном укреплялись и развивались. Рассчитываем также, что военно-техническое сотрудничество между нашими странами будет продолжено. Мы знаем, что Азербайджан в предшествующий период закупил современного российского оружия на более чем 5 миллиардов долларов, что тоже было положено в основу фундамента военного потенциала. Так что рассчитываем на продолжение военно-технического сотрудничества. Спасибо Вам большое.
— Спасибо вам большое за добрые слова, также я хотел бы разделить еще раз мнение о дружеском характере наших отношений. По всем направлениям у нас идет хорошая работа, в том числе по линии ВТС. Естественно, сейчас мы смотрим на новые разработки, сейчас уже технические группы изучают новые возможности, мы некоторые заявки уже подали, так что сотрудничество в этом направлении с Россией тоже будет развиваться.
И еще раз хочу сказать: мы уверены в том, что в будущем сотрудничество между нашими странами будет идти по нарастающей.
