Контроль за морем и проекция силы по-прежнему остаются главными элементами американской стратегии, которые вписываются в новомодную концепцию распределенных морских операций
Помощник министра обороны США по политическим вопросам и стратегии Мара Карлин выступила 29 ноября этого года с изложением так называемого Глобального обзора Пентагона с планами по изменению дислокации Вооруженных Сил Соединенных Штатов. По идее в нем должны быть изложены перемены взглядов в политике американского военного ведомства в мировом масштабе и соответственно – в развертывании Вооруженных Сил. Поскольку многие позиции обзора документа засекречены, то Мара Карлин перечислила лишь основные моменты. По правде говоря, ничего нового она не сообщила.
Акцент в политике Пентагона делается на противостояние в Индо-Тихоокеанском регионе США и Китая, «представляющим наибольшую угрозу для страны». В обзоре содержится призыв к изменениям в военной инфраструктуре Австралии и на островах Тихого океана, включая Гуам. Там в течение нескольких лет предусматривается модернизация аэродромов, создание новых баз, складов боеприпасов и хранилищ топлива, совершенствование системы материально-технического обеспечения. «В Индо-Тихоокеанском регионе, – сказала Мара Карлин, – в обзоре обращается внимание на дальнейшее развитие сотрудничества с союзниками и партнерами для продвижения инициатив, которые способствуют региональной стабильности и сдерживают потенциальную китайскую военную агрессию и угрозы со стороны Северной Кореи. Эти инициативы включают в себя поиск более широкого регионального доступа для деятельности по военному партнерству». То есть предоставляют дополнительные возможности для развертывания Вооруженных Сил США и вовлечения «союзников и партнеров» в американские военные авантюры.
Обзор коснулся и Европы. Соединенные Штаты вопреки ранее озвученным планам по расформированию семи военных баз в Германии и Бельгии сохранят их. Совсем в общем плане, не назвав ничего конкретного, Мара Карлин затронула темы Ближнего Востока, Центральной и Южной Америки. Так, на Ближнем Востоке Вашингтон обещает бороться с терроризмом в Ираке и Сирии. И ни слова не было сказано о ВМС США и Корпусе морской пехоты, хотя деятельность именно этих видов Вооруженных Сил в первую очередь нуждается в корректировке, поскольку флот и морская пехота стоят на первой линии противостояния с Китаем. Об этом еще в апреле говорил начальник военно-морских операций США, то есть главком ВМС по-нашему, адмирал Майкл Гилдей.
Между тем ситуация на Тихом океане складывается отнюдь не в пользу Соединенных Штатов. В докладе Министерства обороны США, обнародованном 3 ноября этого года, утверждается, что ВМС Народно-освободительной армии Китая, и без того являющиеся самыми многочисленными в мире, достигли количества 355 надводных кораблей и подводных лодок. В это число по «американскому стандарту» не включаются ракетные, патрульные и десантные катера, а также базовые плавсредства, как то: рейдовые буксиры, водолазные и гидрографические катера, бункеровщики и т.д.
Только в текущем году ВМС НОАК пополнились атомной подводной лодкой стратегического назначения типа 094А, НАПЛ типа 039С, универсальным десантным кораблем типа 075 (еще два проходят испытания), тремя большими эскадренными миноносцами типа 055, которые в США классифицируются как крейсера, тремя эсминцами типа 052DL и двумя корветами типа 056А.
Напомним при этом, что цель создания в США флота из 355 кораблей была декларирована в 2016 г. – сразу же после прихода к власти Дональда Трампа. Это священное число должно быть достигнуто к 2030 году. Однако темпы военного кораблестроения в Соединенных Штатах с учетом вывода из состава действующего флота устаревших кораблей и подводных лодок не позволяют надеяться на достижение этого рубежа. На 6 декабря сего года, по данным хорошо осведомленного ресурса USNI News, ВМС США насчитывали 295 единиц, из которых только 52 находились в море.
Как отмечается в докладе Пентагона от 3 ноября, в ближайшие четыре года ВМС НОАК будут располагать 420 надводными кораблями и подводными лодками, а к 2030 году – 460 боевыми единицами. То есть с каждым годом отрыв от США будет увеличиваться. «ВМС НОАК представляются все более современными и гибкими. Они сосредоточились на замене своих платформ предыдущих поколений, которые имели ограниченные возможности, в пользу более крупных и современных многоцелевых комбатантов, – подчеркивается в докладе. – ВМС НОАК в значительной степени состоят из современных многоцелевых платформ с передовым противокорабельным, противовоздушным и противолодочным вооружением и электронными средствами». В докладе обращается внимание на то, что модернизация ВМС НОАК «согласуется с растущим акцентом КНР на морскую сферу деятельности и растущими требованиями к ВМС НОАК для действий на больших расстояниях от Китая».
Когда стало очевидным, что прежние инструменты морской мощи с опорой на идеи Альфреда Мэхэна с их ставкой на большие надводные корабли, верой и правдой служивших Соединенным Штатам более века, сегодня не работают (подробнее см. журнал «Национальная оборона» №10/2021), начался активный поиск новых инструментов достижения господства Вашингтона на море. Задача оказалась непростой.
Выступая на пресс-конференции 8 апреля этого года в Центре новой американской безопасности, посвященной теме «Будущее военно-морской стратегии США», адмирал Майкл Гилдей много говорил о борьбе с эпидемией COVID-19 на американском флоте, о плачевном состоянии судоремонта в США, о вероятности захвата Тайваня КНР, о развертывании истребителей F-35С на авианосцах, о выполнении 30-летней программы военного кораблестроения, о планах распространения беспилотных средств на флоте, о внедрении на корабли лазерных технологий («Лазерные технологии – наше будущее!») и о многом другом, но совсем мало собственно о будущей стратегии ВМС США.
По словам Гилдея, ключевые проблемы, которые должны решить ВМС США – это количественные параметры флота, его возможности, обеспечение квалифицированным личным составом и боевая готовность. Контроль за морем и проекция силы по-прежнему остаются главными элементами стратегии, которые вписываются в новомодную концепцию распределенных морских операций (Distributed Maritime Operations – DMO), предусматривающую использование небольших групп боевых кораблей из трех-четырех единиц вместо многочисленных по составу авианосных соединений. «Вы не можете иметь рождественские подарки без военно-морского присутствия, – образно объяснил начальник военно-морских операций. – Мы существуем, чтобы держать любых потенциальных врагов подальше от берегов Соединенных Штатов. Мы должны быть впереди».
В февральском номере ведущего американского военно-морского журнала Proceedings опубликована статья Джеймса Холмса, профессора кафедры военно-морской стратегии Военно-морского колледжа США, автора нескольких книг, в том числе учебника по военно-морской стратегии, под названием «Большая ответственность требует большого флота».
Доктор Холмс, прежде не отличавшийся особой агрессивностью, в этой статье выступил как ярый сторонник «неомэхэнизма», то есть модернизированного мэхэновского учения. «Военно-морской флот представляет собой длинную руку внешней политики нашей океанской республики, – пишет он. – Потому что большая ответственность требует большой морской мощи. Только военно-морской флот, способный осуществлять наступательную стратегию на трансокеанских расстояниях, способен сделать это». А вот другой пассаж: «Нет никаких сомнений в том, что Соединенным Штатам нужен большой военно-морской флот, чтобы преодолеть вызов Китая. Без него Америка сдаст свое стратегическое положение в западной части Тихого океана. Военный доступ в Западную Европу также может оказаться под давлением, поскольку Россия модернизирует свои военно-морские и военно-воздушные силы».
Все было бы хорошо, считает Холмс, но «морская мощь США страдает от своеобразной болезни» – американский электорат «в значительной степени равнодушен к важной роли морской мощи». Вот почему военные моряки и морские пехотинцы от рядовых до адмиралов и генералов должны разъяснять согражданам необходимость наращивания возможностей ВМС и Корпуса морской пехоты. Конечно, хождение моряков в народ – наивная идея, не достойная профессора кафедры стратегии. Но ситуация складывается, действительно, критическая.
И лучше, судя по всему, не станет. Датский Saxo Bank предрекает Соединенным Штатам к концу следующего года 15% инфляцию и конституционный кризис, вызванный противоречиями между республиканцами и демократами после выборов в Конгресс в ноябре 2022 года. Не менее мрачными являются прогнозы американского агентства Bloomberg, которое сообщает, что Техас и Калифорния не прочь выйти из состава Соединенных Штатов и их в этом стремлении поддерживают многие американцы. Недавний опрос университета Вирджинии показал, что 52% избирателей Дональда Трампа теперь «в некоторой степени» выступают за то, чтобы штаты, контролируемые республиканцами, «вышли из федерации под названием «США» и образовывали свои собственные отдельные государства», в то время как 41% избирателей Джо Байдена придерживаются той же позиции в отношении «синих» демократических штатов. В этих условиях электорату совсем не до морской мощи Америки и никакие «хождения в народ» не помогут.
В уходящем году ВМС США провели множество маневров, в том числе с участием кораблей Японии, Великобритании, других партнеров Вашингтона по НАТО, а также Индии и стран Юго-Восточной Азии. Но особое внимание привлекли два учения – чисто американские.
Речь прежде всего идет о так называемых двухнедельных «Крупномасштабных учениях 2021» (Large Scale Exercise 2021 – LSE 21) – самых крупных маневрах американского флота за последние сорок лет. От 3 августа и до середины месяца «боевые действия» развертывались в Атлантике и Тихом океане, в Южно-Китайском, Восточно-Китайском, Черном и Средиземном морях. В баталиях, охватывавших семнадцать часовых поясов, задействовались 36 кораблей и подводных лодок пяти оперативных флотов и три экспедиционные группы морской пехоты. Главная задача учений – отработка распределенных морских операций, развертывания передовых баз, действий вблизи побережья противника.
И хотя авианосцы принимали участие в маневрах, в том числе Carl Vinson, первым получивший на вооружение новейшие палубные истребители F-35С, отнюдь не они играли главные роли. Как сообщил начальник командования сил флота США адмирал Кристофер Грейди, плавающие аэродромы не возглавляли авианосные ударные группы (АУГ), а действовали в едином контуре с небольшими корабельными группами.
В этой связи известный нам Джеймс Холмс заявил журналистам: «Мы уже неплохо освоили стратегию и тактику применения АУГ. На учениях LSE 21 акцент смещен на мобильные группы небольших кораблей, которые эффективны как сами по себе, так и вместе с другими соединениями. Эти группы должны сохранять способность воевать даже после понесенных потерь. В этом смысле мы возвращаемся к подходу времен Второй мировой войны, когда у нас было много недорогих и достаточно эффективных кораблей. Часть мы теряли, но флот в целом сохранял боеспособность. Именно готовность ВМС США к потерям – серьезный сдерживающий фактор для наших соперников». Что по поводу этих жертв думает электорат?
Вовсе не случайно к маневрам не были привлечены флоты союзников США. Вашингтон хотел тем самым продемонстрировать даже ближайшим партнерам новую модель своего мирового превосходства. Однако трудно судить об успехе Large Scale Exercise 2021. Новые приемы отработали. Но насколько они оказались эффективными? Об этом командование ВМС США предпочло подробно не распространяться.
По мнению известного американского военного эксперта Харлана Ульмана – автора стратегии «Шока и трепета», распределенные морские операции направлены на снижение уязвимости флота путем рассредоточения сил. Но это не стратегия, а оперативная концепция и тактика. Тогда как по утверждению Клаузевица, политика, а не тактика, должна управлять стратегией. И с этой точкой зрения трудно не согласиться.
Ульман считает, что в основу новой стратегии ВМС США должна быть «поставлена цель предотвращения прорыва Китая из первой островной цепи, которая, предположительно, является одной из миссий ВМС Народно-освободительной армии Китая. В то же время дружественные силы будут атаковать китайские зарубежные объекты, полученные в рамках инициативы «Один пояс, один путь». Другими словами, как Япония была изолирована во время Второй мировой войны и отрезана от зарубежных ресурсов, так и Китай будет сдерживаться своей территорией».
Это предложение не отвечает действительности. Во-первых, у Пекина есть мощный тыл – Россия. Во-вторых, ВМС НОАК уже давно успешно выходят за цепь островов, окружающих ближнюю морскую зону КНР. В-третьих, через три-четыре года они там начнут развертывание на постоянной основе, смещаясь все дальше на восток. В-четвертых, у США и их союзников просто не хватит кораблей для сдерживания Военно-морских сил Китая.
Дабы решить эту проблему адмирал Майкл Гилдей говорит о необходимости создания «гибридного флота», состоящего из традиционных боевых кораблей и беспилотных надводных, подводных и авиационных средств. Этой идеей был увлечен еще предшественник Гилдея на посту начальника морских операций адмирал Джон Ричардсон. При нем ВМС США разработали программу Overlord («Повелитель») и приступили к организации «призрачного флота» из безэкипажных кораблей (БЭК) и катеров (подробнее см. журнал «Национальная оборона» №5/2019).
Одна из причин пристрастия американских адмиралов к автономным средствам – их низкая стоимость, что дискуссионно, и возможность строительства относительно большими сериями в короткие сроки. Как говорит адмирал Гилдей, к концу текущего десятилетия ВМС США на 40% будут состоять из безэкипажных кораблей, а к середине 30-х годов их количество увеличится до 60%.
Начальник управления военно-морских исследований (ONR) ВМС США контр-адмирал Лорин Селби, выступая в середине ноября на конференции HACKtheMACHINE: Unmanned, посвященной развитию беспилотных систем, заявил: «2020-е годы будут иметь особое значение для нашей страны и нашей роли в руководстве миром». По его убеждению, важным компонентом успеха будущих военно-морских сил Соединенных Штатов явится внедрение передовых киберфизических технологий на небольшие, гибкие и многочисленные беспилотные автономные платформы, обладающие высокой маневренностью, которые могут быть быстро построены и адаптированы к конкретным условиям в больших количествах и с гораздо меньшими затратами по сравнению с более крупными платформами. Эти беспилотные авиационные, надводные и подводные средства будут нести разные датчики и полезные нагрузки, а также выполнять несколько миссий. Многочисленные БЭК, БЛА и АНПА помимо всего прочего призваны запутывать противника, когда он приступит к выполнению поставленных перед ним задач.
Новые средства ведения борьбы на море опираются на информационные технологии, искусственный интеллект и совершенное программное обеспечение. Вспомнив об эпохе промышленной революции, адмирал Селби пафосно произнес: «Информация – это современная нефть, а программное обеспечение – это современная сталь».
Начальник управления военно-морских исследований призвал при военно-морском строительстве прибегать к «стратегическому хеджированию», то есть к гарантированно беспроигрышным решениям. В качестве примера подобного рода хеджирования адмирал привел предвоенную программу кораблестроения «флота двух океанов», планировавшую строительство для ВМС США 19 линейных кораблей, поскольку они считались главной ударной силой флота. Одновременно та же программа предусматривала передачу ВМС 11 новых ударных авианосцев и большого количества подводных лодок. После начала войны стало ясно, что от линкоров мало проку. Поэтому программу строительства этих кораблей урезали, а авианосцев, субмарин и эсминцев увеличили. По-русски такое хеджирование можно сформулировать так: не клади яйца в одну корзину. «Быстрое развитие беспилотных, автономных систем обеспечивает технологический драйв для создания варианта хеджирования для военно-морского флота и корпуса морской пехоты ХХI века», – уверен Лорин Селби.
По существующей в США классификации безэкипажные корабли и катера делятся на большие (LUSV) водоизмещением порядка 2000 т, которые должны решать боевые и разведывательные задачи вдали от берегов Соединенных Штатов, средние (MUSV), предназначенные для разведки и обнаружения подводных лодок, и малые (SUSV) для патрульных, противоминных и противодиверсионных действий, разведки у баз и в составе ордера боевых кораблей.
По всем трем направлениям ведется активная работа и достигнуты заметные результаты.
Определенный итог им подвели на учениях Unmanned Integrated Battle Problem 21 (UxS IBP 21), то есть «Беспилотная интегрированная боевая задача-21», которые состоялись 19-26 апреля этого года у берегов Калифорнии. В них приняли участие экспериментальная эскадра надводных сил (Surface Development Squadron – SURFDEVRON), включающая два новейших суперэсминца Zumwalt (DDG 1000) и Michael Monsoor (DDG 1001), служащих кораблями управления безэкипажных средств, средние БЭК-тримараны Sea Hunter и Seahawk, предназначенные для поиска и обнаружения подводных лодок, малые безэкипажные катера разного назначения, а также боевые корабли Тихоокеанского флота США. В их числе были: крейсер Princeton (CG 59), эсминцы Spruance (DDG 111), John Finn (DDG 113), Stockdale (DDG 106) и Fitzgerald (DDG 62), атомная многоцелевая подводная лодка Hampton (SSN-767), литоральные боевые корабли Fort Worth (LCS 3) и Coronado (LCS 4), транспортно-десантный корабль-док Anchorage (LPD 23). Привлекалась и авиация, в том числе самолеты P-8A Poseidon, EA-18G Growler и E-2C Hawkeye, вертолеты MH-60R Seahawk и MH-60S Knighthawk. В маневрах задействовали и автономные необитаемые подводные аппараты, но о них официально ничего не сообщалось.
Из этого перечня видно, что учения носили большой размах. «Цель этих маневров состоит в оценке беспилотных системы и в том, как они могут фактически работать с пилотируемыми системами», – сказал контр-адмирал Джим Айкен, технический руководитель учений и командир 3-й авианосной ударной группы. Другими словами, учения UxS IBP 21 – первая попытка интеграции пилотируемых и беспилотных средств в оперативном сценарии для создания преимуществ в боевых действиях на море.
Какие же функции выполняли беспилотные средства на маневрах? Начнем с авиационных БЛА. Беспилотный летательный аппарат MQ-9B Sea Guardian («Морской страж») – морская версия широко известного БЛА MQ-1 Predator компании General Atomics – в зависимости от нагрузки выполняет широкий круг задач. Аппарат может атаковывать надводные цели ракетами и бомбами, выставлять гидроакустические буи, вести разведку и выдавать данные о дальних загоризонтных целях. Он развивает скорость более 400 км/час, его практический потолок составляет 13 000 м, а максимальная продолжительность полета достигает 24 часов. На учениях UxS IBP 21 «Морской страж» сообщил данные о координатах морской цели и о дистанции до нее на крейсер Princeton, который произвел пуск ракеты SM-6 и поразил объект.
На учениях впервые задействовали новейший БЛА Ultra Long Flight Endurance Unmanned Air Vehicle, или просто Ultra, компании Vanilla. Обладая большим размахом крыла, он может совершать полеты продолжительностью более десяти суток и сообщать данные о противнике. Сам аппарат с изогнутыми, как у чайки, крыльями малозаметен.
Двухрежимный БЭК Triton представляет собой некий микс небольшой торпеды и доски для виндсерфинга. Этот аппарат может сбрасываться в море с самолета или вертолета. Он способен погружаться на глубину до 200 м и прослушивать глубины. Поднимаясь на поверхность, БЭК-АНПА выдвигает невысокую мачту с парусом и для обеспечения скрытности, не включая двигатель, перемещается в нужном направлении. Затем через спутник передает собранную информацию.
Применялись на учениях UxS IBP 21 и автономные необитаемые подводные аппараты. В их числе и АНПА-глайдер CARINA. Такие агрегаты способны месяцами «планировать» в океанских течениях и волнах, собирая гидроакустическую информацию и передавая ее при всплытии.
Но если о вышеперечисленных аппаратах хоть какие-то данные были доступны, то о малом БЭК ADARO командование ВМС США не сообщило ничего, даже не расшифровало аббревиатуру, хотя охотно распространило его фото с учений. Впрочем, американские эксперты установили, что этот БЭК, напоминающий плавающий гробик и архитектурно смахивающий на экспериментальный stealth-корабль Sea Shadow («Морская тень»), на котором отрабатывались технологии малой заметности, выполнен из композитных материалов и имеет длину 0,91 м. Его разработала компания Sealand Air Technology. Конструкция платформы БЭК позволяет очень быстро интегрировать самую разнообразную нагрузку. Программное и аппаратное обеспечение разработано так, чтобы быть простым в использовании. ADARO способен поменять нагрузку и приступить к развертыванию в течение нескольких минут.
ADARO может быть оснащен антенной спутниковой связи Ultra-Blade L-диапазона с электронным сканированием (ESA) для обеспечения загоризонтной связи, включая трансляцию полноценного видео. Считается, что этот БЭК расширит возможности разведки, наблюдения и рекогносцировки ВМС США.
На учениях UxS IBP 21 ADARO занимался охраной литорального боевого корабля Oakland и десантного транспорта-дока Portland, когда те стояли на якоре. Другими словами, БЭК выполнял функции противодиверсионного средства.
Но ADARO, Sea Guardian и другие БЭК, БЛА и АНПА скоро возьмут на себя функции и радиоэлектронного противодействия. Причем речь идет не о подавлении, а об «отвлечении» средств обнаружения, целеуказания и наведения оружия противника. В соответствии с программой Netted Emulation of Multi-Element Signature Against Integrated Sensors (NEMESIS), стартовавшей в 2014 г., ВМС США с помощью разнообразных беспилотных средств намереваются создать сеть фантомных объектов, которые будут уводить ракеты и торпеды противника от реальных целей. Не случайно в обиходе эту программу величают Nemesis («Немезида») в честь древнегреческой богини возмездия. Как считают американские эксперты, реализация этой программы окажет революционное влияние на традиционную тактику радиоэлектронной борьбы.
На учениях были представлены и другие малые и средние безэкипажные надводные корабли. В заливе Сан-Диего патрулировал малый БЭК MANTAS T38 Devil Ray. Контроль за его действиями осуществлялся с берегового командного пункта.
А с борта эсминца Michael Monsoor велось управление средними БЭК Sea Hunter («Морской охотник») и Seahawk («Морской ястреб»), которые в составе корабельной группы вели поиск подводной лодки. Разработка «Морского охотника» осуществлялась Агентством по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам Министерства обороны США, а построила его компания Oregon Iron Works (подробнее см. журнал «Национальная оборона» №4/2016). Этот тримаран полным водоизмещением 145 т в автономном режиме, правда при наличии небольшого экипажа, который не вмешивался в управление БЭК, совершил в 2018 г. переход из Сан-Диего до Перл-Харбора на Гавайях и проделал обратный путь общей протяженностью около четырех тысяч миль (8300 км). Хотя Sea Hunter считается противолодочным кораблем, но никакого оружия не несет. Его задача – обнаружение субмарин и передача данных о них на корабли, самолеты и вертолеты. БЭК Seahawk внешне не отличается от Sea Hunter, но располагает более совершенными электронными средствами.
Нельзя не признать, что учения стали первыми в своем роде и продемонстрировали желание ВМС США широко использовать беспилотные средства в войне на море.
В составе ВМС США есть два экспериментальных больших безэкипажных корабля, которые должны действовать на передовых рубежах противостояния с противником. Это – Ranger и Nomad. Они переоборудованы из гражданских быстроходных судов-снабженцев. Их обширная палуба за надстройкой позволяет размещать самую разную полезную нагрузку.
В октябре прошлого года Ranger вышел из порта Мобил в штате Алабама, пересек Мексиканский залив, форсировал Панамский канал и прибыл в Порт-Уенема в Калифорнии, проделав путь в 4700 миль (8704,4 км). 97% маршрута он проделал в автономном режиме, то есть без участия экипажа. Только переход Панамского канала, заходы в порты и выходы из них, а также дозаправки топливом потребовали участия небольшой команды. В мае этого года такой же дальний поход совершил Nomad.
Таким образом была продемонстрирована высокая степень автономности больших БЭК, их способность решать разнообразные навигационные задачи на весьма продолжительном пути. Но американские конгрессмены остались недовольны. В целом поддерживая программу морских беспилотных средств и выделяя на нее значительные средства, они не уверены в безопасности и надежности больших БЭК.
Косвенно это признает и адмирал Майкл Гилдей, который считает, что ВМС США и в особенности БЭК нуждаются в новой глобальной сетецентрической системе связи, управления и контроля. Он провозгласил разработку такой системы по программе Overmatch («Превосходство»). Для экономии средств будет сохранена ныне действующая флотская аппаратура, которую обеспечат новыми программным обеспечением и защитой. Удастся ли залить молодое вино в старые мехи? Время покажет. В настоящее время программа находится в начальной стадии разработки.
Американские законодатели, исходя из принципа «береженного бог бережет», категорически запретили размещать ракетные пусковые установки на безэкипажных кораблях пока не будет гарантирована безопасность размещения такого оружия на БЭК. Однако в конце августа этого года с борта Ranger была запущена ракета SM-6. Вообще-то она предназначена для нужд ПВО/ПРО, но в данном случае ЗУР использовалась в противокорабельном варианте. Стрельба велась не по какой-то конкретной цели, а для демонстрации самой возможности ведения огня из контейнерной пусковой установки. Из той же установки можно стрелять и крылатыми ракетами Tomahawk по береговым целям на дальности до 1800 км. «Это было очень успешное испытание для нас как с точки зрения управления, так с точки зрения надежности корабля», – заявил Майкл Гилдей.
А как же табу Конгресса? Его попросту обошли, разместив на Ranger малочисленный экипаж. И, судя по всему, в обозримом будущем большие безэкипажные корабли, оснащенные оружием, будут малоэкипажными.
Но и Китай уделяет много внимания развитию безэкипажных средств, в том числе гиперзвуковых БЛА. Нетрудно предугадать, что произойдет при встрече боевых дронов двух сторон.
