Современные международные конфликты отличаются гибридным характером. Важной их составляющей является информационная война. Геополитические противники России ведут ее активно и умело. О характере текущего противостояния, истоках, тенденциях и перспективах журналу «Национальная оборона» рассказал депутат Государственной Думы, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по информационной политике, информационным технологиям и связи Олег Матвейчев.
Интервью: Игорь Коротченко
— Олег Анатольевич, в политологическом сообществе, да и в политике в целом – Матвейчев – громкое имя. Когда вы пришли в политику, как стали одним из ведущих политтехнологов страны?
— Если самое дальнее вспоминать, то это перестройка, конечно. Когда она начиналась, я был подростком 15-16 лет. Молодым, активным, интересующимся всем происходящим. В своем родном Новокузнецке я участвовал в различных акциях, митингах – тогда комсомолу было поручено работать с неформалами, мы ходили на так называемые тусовки и т.п. Там я познакомился с настоящими диссидентами, которые даже уже сроки имели за свою деятельность. Я сошелся с тем крылом, которое считало, что Советский Союз разрушается, потому что он отошел от сталинских норм. То есть я ушел не к либералам, не к сторонникам Новодворской, а в левую сторону.
— В лагерь Нины Андреевой.
— Да. Попутно это дало мне увлечение марксизмом. Я стал читать Маркса. И это предопределило, что я должен пойти на философский факультет. Приехал в Екатеринбург, потому что там был ближайший ко мне философский факультет. Я его с отличием окончил, защитил диссертацию. Увлекся классической философией, Гегелем, Хайдеггером и т.д. Конечно, от активной политики я на тот момент отошел. Вернулся к ней уже после защиты диссертации.
К тому времени уже был женат, родилась дочь. Нужно было кормить семью. Но, конечно, зарабатывать философией тогда было невозможно. Тогда просто все уходили из науки, доктора наук торговали сигаретами, «паленой» водкой, шли в «челноки». Попросту выживали. И в этот момент один из моих научных руководителей, который тогда начал заниматься предвыборными кампаниями, привлек меня на выборы. Сначала работал под его руководством, потом самостоятельно. И оказалось, что довольно удачно – кампании, которыми я руководил, были успешными.
Пошла слава обо мне, о нашей команде в целом. Нас стали приглашать за пределы Екатеринбурга и Свердловской области. Сначала в Курганскую область, Пермскую, Тюменскую. Вскоре мы работали от Калининграда – и до Камчатки. Я посмотрел всю страну, посетил все 89 субъектов РФ, побывал на Украине, в Молдавии. Постепенно начал описывать свой опыт в книгах. Они входили в некоторые вузовские программы.
Вот, собственно, так я и пришел в политтехнологии. Но философию и преподавание никогда не оставлял, всю жизнь читал и читаю лекции, писал научные публикации – у меня их порядка двухсот, в том числе – в журналах философского плана.
— Что дает такой синтез науки, философии и практического опыта?
— Кабинетный ученый сплошь и рядом утрачивает связь с реальностью. Я же, занимаясь практической работой, побывав в «разных шкурах»: чиновником в Администрации президента РФ, вице-губернатором и т.д., – со всех сторон посмотрев власть, имею представление, как на самом деле все устроено. И многие теоретические построения для меня не имеют веса, потому что я понимаю, что на практике оно на самом деле все не так. Это позволяет отметать абстрактные теории, относиться к ним как к фантазиям, каким-то логическим конструктам.
У нас многие политтехнологи выступают сторонниками некоей теории заговора, рассуждают о мировой закулисе. Но, столкнувшись с довольно серьезными силами мира сего, и у нас, и на Западе, я прекрасно понимаю, что скорее прав Пелевин, который сказал, что «миром правит не тайная ложа, а явная лажа».
Проблема нашего мира заключается не в том, что нами кто-то управляет, стремится создать тоталитарный мир, всех «заключить в цифровой концлагерь». Проблема нашего мира в том, что он абсолютно неуправляем, что на самом деле все очень хрупко. Народ видит таких людей, как Карин Жан-Пьер или Псаки, и начинает домысливать, что «это ширма, а на самом деле…». На самом деле власть, люди власти – они такие и есть. И Байден – да, он такой, каким мы его видим, но при этом он действительно – президент США, а не кукла какая-то. Это люди высшей власти, принимающие реальные решения. И у нас, и в Америке система устроена так, что правит в значительной степени политический класс.
— То есть никакого deep state нет?
— Deep state есть. Но он не таков, как его описывают конспирологи. «Глубинное государство» – это костяк чиновников, костяк аппарата, старые служаки спецслужб, генералы, офицеры, которые многие годы уже проработали. Люди, которые готовят документы для высшего политического руководства, того же Байдена. Они предлагают проекты решений: можно сделать так, а можно – иначе. Вот они, так или иначе, влияют, конечно, на политический курс, на мнение того же Байдена, к примеру. Но принимает решение все равно он. Кстати, Байден сам из этого deep state, он сам с 80-х годов этим занимался. Знает, как умеют «подкладывать документы». Это и позволяет ему, даже «не приходя в сознание», руководить США. Не давать собой манипулировать.
Но опять же, что такое на самом деле этот deep state в Америке? Это, прежде всего, люди, у которых сложившиеся отношения, в частности, с Уолл-стрит и с ВПК. И, соответственно, они озабочены не только и не столько сохранением мощи Америки, сколько своими доходами. Но для этого им важно сохранить эту систему, сохранить это государство.
— Любыми способами, невзирая на моральные ограничения? Кстати, они вообще есть в англосаксонском менталитете?
— Англосаксонский менталитет я изучаю на протяжении целого ряда лет. Читаю их книги, смотрю фильмы и все больше и больше погружаюсь в их классику. Диккенс, Голсуорси, Ивлин Во и другие. Хотя это совершенно разные писатели, все они демонстрируют английскую элиту, описывают ее с разных сторон. Рассказывают о ее методах действия. И в этих методах очевидны отличия от нашего менталитета. Этих отличий я насчитал свыше шестидесяти.
Одно из важнейших – они все живут и работают по уголовному принципу: «умри я завтра, ты – сегодня». Их главная задача – выжить в конкретный момент. И вся жизнь для них состоит из этих отдельных моментов. Если в каждом моменте ты выжил и победил, то по совокупности ты тоже выжил и победил. То есть проиграть сегодня для того, чтобы выиграть завтра – для них это очень тяжелая история.
Поэтому мы видим, с каким трудом они идут на компромиссы. Они все время давят, яростно сражаются. Договор воспринимают как сиюминутное решение проблемы, но в следующий момент они готовы его нарушить. Каждая новая минута – это новый раунд.
— Они тактики?
— Да, они тактики. Но известно, что тактический успех может обернуться в «пиррову победу». Если не задумываться о стратегических целях. А вот со стратегией у них проблемы. И сегодня это совершенно очевидно – в общем и целом дела для них ухудшаются. Вот, Трамп говорит: «Китай для нас – огромная угроза. Надо что-то с этим делать». Но они «проспали» эту угрозу. Они ее не замечали десять лет, как минимум.
— А почему тогда они столь успешны?
— Успешны они были в значительной степени там и тогда, где и когда по разным совокупностям обстоятельств им удавались какие-то их политтехнологические, геополитические комбинации. Как в XIX веке, когда они сумели стравить Францию и Россию. Где удалось организовать какое-то шоу.
Они мастера шоу, их национальный поэт – театральный сценарист Шекспир, их национальная религия – театр. В каждой деревне, поселке, городке английском был и есть театр. Они регулярно в него ходят. А если вы посмотрите пьесы Шекспира – там постоянно одни обманывают других. Нам это не всегда понятно. Гамлетовское «Быть или не быть» русский зритель воспринимает как рассуждение о «проклятых вопросах», на манер Достоевского.
Для англичанина же все очевидно – Гамлет пытается обмануть слушающих его Полония и Короля. Блефует, играет на публику. И английским зрителям это очень интересно. Потому что обман, блеф – это основа англосаксонского менталитета. Они готовы обманывать других даже из чистого развлечения. Классический английский сюжет – сидят двое слуг и рассуждают: «А давай завтра наговорим этому, что тот на него нападает, а тому, что этот на него нападает. Стравим их и посмотрим, как они подерутся. Ха-ха-ха».
Так что, если говорить о морали – она в принципе вытравлена в высшем классе и английском, и американском. Еще 200-300 лет назад. Заменена этикетом. Вот прийти в неправильном галстуке на прием к одноклубникам по Оксфорду – это очень серьезное нарушение правил приличий. А украсть, обмануть и т.п. – вообще никаких вопросов. Более того, это считается доблестью. Человек, который умеет хорошо обманывать, у них ценится.
Например, есть очень популярный цикл романов Вудхауса об аристократе Вустере и его камердинере Дживсе. Там в одной из сюжетных линий Вустера начинает обманывать какой-то жулик. И Дживс говорит об этом жулике: «Это гениальный молодой человек!». Никакого морального осуждения нет, напротив – удачливого обманщика называют гением. И если ты не дурак – ты сам должен его обмануть. Говорить, что он нечестно играет – это не принято, это не поймут. Если ты умный – обмани. Вот это их менталитет.
— И такие же приемы они применяют в геополитике.
— Безусловно. Они, конечно, природные политтехнологи, и в этих тактических схватках они очень часто выигрывают. Если они ставят спектакль, то, как правило, доигрывают его до успешного конца. У них нет проблем привести к власти на Украине или еще где-то, условно говоря, Зеленского или Порошенко, устроить майдан или что-то подобное. Для этого у них все есть, технология готова. Они ее спокойно применяют. А вот большие геополитические пласты, что называется, глобальные тенденции они отслеживать могут с трудом. Например, в XIX веке Россия практически выиграла так называемую «Большую игру», борьбу за Центральную Азию. Когда мы двигались в сторону Индии с севера, а они оборонялись. И их постоянные интриги вокруг Афганистана, Пакистана, среднеазиатских эмиратов – никак не помогли. Их разведчики, знаменитые «агенты 007», не помогли. А в конечном итоге они и Индию потом потеряли.
Но вот ситуативную историю, связанную с русской революцией, они выиграли. Потому что как политтехнологи они сильны. Напомню, что начиная с XIX века все антиправительственные движения в России финансировались Великобританией. Террористические группы, нигилисты, либеральная интеллигенция и т.д. «Декабристы разбудили Герцена». Декабристы были масоны и подчинялись в значительной степени лондонским масонам. Герцен, которого они «разбудили», – это такой Ходорковский тех времен. Он так же осел в Лондоне. Издавал подпольную литературу.
Да и не только российскую – мировую революцию так же готовили англосаксы. Маркса у себя приютили. Пропагандировали – на внешний рынок – классовую борьбу, чтобы на европейском континенте все передрались, чтобы были сплошные революции. А они на острове будут сидеть, им будет хорошо. И ведь они это сделали! Сделали чисто по технологии.
— Заговоры послов?
— В том числе и заговоры послов. Заговор они так же могут организовать прекрасно. Вспомнить, хотя бы, убийство Павла Первого. Убийство Распутина – хотя Юсупов до последнего отрицал участие в этом деле англичан – правда вылезла наружу. Но заговор – это финальная точка. Начинается все с информационной подготовки. О том же Распутине сколько писалось, что он «тайный кардинал двора». Императрицу обзывали немкой. Хотя она воспитанница королевы Виктории, у нее вообще английский язык был родным. Но они поставили себе цель дискредитировать царскую династию, уничтожить Российскую империю и упорно к этому шли.
— Сегодня англосаксы являются самыми опасными нашими противниками?
— Да, безусловно. Самые опасные, готовые на любую подлость. Любые провокации могут устроить. В том числе с ядерным оружием. Могут применить его, а обвинить – нас. Или – убить своего ставленника Зеленского – для тех же целей. Могут пойти и на крушение, так сказать, мира вообще, мировой экономики, на все что угодно. Их же никакие моральные нормы не ограничивают.
— У нас в стране кто-то этим занимается? Системным изучением и разъяснением менталитета наших геополитических противников и их технологий?
— Разумеется. Я и моя команда в том числе. Пишем соответствующие аналитические записки. Руководство страны, в частности Совет безопасности РФ, безусловно, со всеми западными политтехнологиями знакомы. Как и президент. Он, конечно, не является, и не должен являться политтехнологом. Но Владимир Владимирович Путин мыслит масштабными категориями и прекрасно понимает откуда и куда все идет. Для него игры англосаксов – это мелкое шевеление, которое по сути ничего не меняет. Президент смотрит именно в суть вещей, в глобальные процессы. И он понимает, что эти глобальные процессы – на нашей стороне. Мы их оседлали. Что до англосаксов, то они могут суетиться сколько угодно – это им не поможет.
— Но на что-то они же рассчитывают?
— Рассчитывают, как обычно, на ошибки противника. На то, что им удастся вывести противостояние на тот уровень, на котором они сильны. Сыграть «на короткой» дистанции. В этом смысле потуги наших, так сказать, «ура-патриотов», которые так же ограничиваются тактическим уровнем, объективно являются «игрой в чужие игры». Вот одна из популярных сегодня точек зрения: «ВСУ выдохлись, давайте мы сейчас пойдем вперед. В наступление на Одессу, Киев». Сколько мы ради этого должны положить бойцов? Полмиллиона, миллион? И еще столько же – с другой стороны. И что это значит для англосаксов? Что славяне убивают славян. Разрушается инфраструктура огромных городов. После их перехода под нашу юрисдикцию, нужно будет их восстанавливать, тратить ресурсы. В результате Россия ослабляется. Да это то, к чему всегда стремились Великобритания и США. И объективно получается, что, призывая к наступлению, наши «ура-патриоты» работают на англосаксов.
— Какова альтернатива?
— Есть второй путь, про который на самом деле и говорит президент, сообщая, что он готов к миру и т.д. Путь этот состоит в том, что без излишних жертв Украина сама придет к нам. Когда ее бросят англосаксы. В 2025-ом, 2026 году – трудно сказать точно, но бросят. Уже снижается поддержка. Будет снижаться и дальше. И на Украине пойдут внутренние процессы. Она начнет разваливаться. Там будет хаос хуже 90-х годов. На уровне 1919 года – батька Ангел, батька Махно и т.д.
И когда украинцы настрадаются своей незалежностью в полной мере, они начнут молить, чтобы их «взяли в Россию». Вот тогда можно будет с минимальными потерями зачищать всех «щирых и самостийных», постепенно «переваривать» территории. А сейчас нужно просто ждать. И мне кажется, что наш президент прекрасно это понимает и именно по этому пути идет. Владимир Владимирович, конечно, стратег. Он видит ситуацию, просчитывает ее на несколько ходов вперед. И нам повезло, что его дипломатия, его внешняя политика, приводит в общем и целом к тому, что Россия, несмотря на все наносимые ей удары, становится только сильней.
— Кстати говоря, не секрет, что Вам приписывают авторство целого ряда служебных записок, которыми чуть ли не запускаются те или иные политические решения.
— Источники подобных слухов находятся за границей. В Риге фабрикуют некие служебные записки, якобы от моего имени. При этом берутся какие-то цитаты из моих публичных выступлений – для придания видимости достоверности. И к этим цитатам прилагается соответствующая дезинформация. Например: будто бы я составил список неких блогеров, которых требую наказать. Или еще какие-то «директивы». Обычная информационная война. Технологии, правда, совсем уж старые.
— А в реальности?
— В реальности аналитические записки мы, конечно, пишем. Но не предписывающие, а описывающие. Они, как правило, политтехнологического характера. Собственно это с меня и просят.
— То есть Вы фактически выполняете роль внешней экспертизы. Насколько она важна?
— Если бы она была не важна, наверное, нам бы ее не заказывали. Она важна потому, что с одного ракурса все увидеть невозможно. Поэтому Администрация президента РФ получает информацию сразу по нескольким каналам. Иногда какие-то вещи желательно знать, так сказать, откуда-то «сбоку». Какие-то могут возникнуть темы, которые не проходят по официальным каналам информации. 90 процентов таких записок оказываются в некотором смысле бесполезными – в них рассказывается о том, что и так уже известно. Но иногда может быть какая-то «жемчужина», какой-то интересный подход или ход. Он берется на вооружение, корректирует действительно действие, которое производится.
— А в качестве депутата Государственной Думы – какие у вас приоритеты в работе?
— Как депутат я в первую очередь обязан отстаивать интересы своих избирателей. И в зале заседаний и в работе с обращениями. И должен сказать, что у меня от всех поступивших обращений доля решенных положительно составляет 95 процентов. Это меня самого несколько удивляет. Оказывается, действительно наши ходатайства, наши депутатские запросы – они работают. Приносят пользу конкретным людям. И это очень приятно.
Что касается комитета, в котором я работаю, то наш комитет работает в тесной кооперации с Министерством цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ. Основной приоритет – та самая цифровизация. То есть автоматизация посредством IT-технологий тех процессов, которые этому поддаются. Взять те же самые Госуслуги – они постоянно развиваются. Дальнейшие шаги – проекты «умных» городов, мониторинг, в частности – экологический, и т.д. Ну и связанные с этим процессы покрытия территорий дополнительными сотовыми станциями и т.д.
В последние два года в связи с санкциями возник еще один приоритет – решение кадровых задач. У нас много айтишников уехало. Это большая трагедия, потому что в IT-отрасли сегодня огромная нехватка кадров, в каждой крупной фирме – тысячи или даже десятки тысяч вакансий. И это просто серьезная проблема, которая мешает развитию отрасли.
Тут вновь не могу не вспомнить наших «ура-патриотов», которые призывают всех, кто уехал – наказать, кто вернулся – послать в окопы и т.п. Но это, на самом деле, мы сами виноваты в том, что мы воспитали таких, скажет так, не патриотов. Хотя заложено это было даже не моим поколением, а еще в 90-е годы, если не раньше. Когда пошли разговоры, а потом и школьные стандарты, ориентированные на специализацию. Дескать, если парень физик, математик, технарь, то пусть он этим только и занимается. Не нужна мол ему история, русская литература, краеведение и т.д. и т.п. Ну мы и получили «чистого» физика, математика.
Или программиста. Которому неинтересна Россия, потому что он живет в некоем «интернациональном мире», «стране программистов». Вот у него один друг в Силиконовой долине, другой – в Китае, третий – в Дубае. Гуманитарной культуры нет, поэтому самая важная тема – зарплата. А там она реально выше. Вот молодой парень и эмигрирует. Он не враг нашей страны. Он не злостный нарушитель, и он не считает, что Россия – хуже всех. Просто ему не привили иных интересов, кроме профессии и оплаты за нее. Но этого мало, чтобы быть патриотом.
Мы, страна в целом, многое упустили в воспитании подрастающего поколения. И мы должны это исправить. Наша задача – остановить вывоз «человеческого капитала» и репатриировать ранее выехавших. Кстати, многие уже возвращаются, поняв, что на самом деле происходит сейчас в России и в мире. Но нужно и дальше работать над тем, чтобы все вернулись и никто не уезжал. Для этого необходимо создавать соответствующие условия. Если у нас для айтишников будет рай, то мы сделаем очень большой рывок. А рай – это не только материальные, но и нематериальные условия. В том числе нравственные ценности. Которых на Западе уж точно нет.
— Профессия политтехнолога будет иметь в дальнейшем право на существование или ее заменят уже IT-технологии?
— Политтехнологи существовали всегда, с самых древних времен. Были при фараонах, в древнем Китае, в Византии. Всегда и везде были советники, в той или иной мере выполнявшие функции политтехнологов.
И искусственный интеллект не заменит, конечно, человеческий ум. Я уже сталкивался с аналитическими записками, статьями, дипломными работами, которые написаны с помощью искусственного интеллекта, с помощью GPT. Там сразу видно, что это писала машина. По отдельности – логично, а в общем и целом – бессмыслица.
Разумеется, IT используются политтехнологами. Заметно облегчают работу. Если раньше нужно было сажать сотню студентов для того, чтобы они писали, скажем, твиты или комменты в сетях, то сейчас можно задать задание с определенными параметрами, и машина тебе напишет сотню твитов или тысячу твитов и сама же их распространит. То есть, как и во многих других областях, идет автоматизация рутинных процессов. Но управление этими процессами остается уделом человека. В конце концов, именно человек создает эти искусственные интеллекты, пишет для них программы. Поэтому человек всегда будет над машиной, какой бы совершенной она ни была.
