Хуторской менталитет и комплекс исторической неполноценности – основа прогрессирующей русофобии Вильнюса
В последние месяцы русофобия на Западе стала, что называется, «зашкаливать». Особую прыть в этой беспрецедентной хамской кампании демонстрируют европейские шавки – три прибалтийские республики. При этом открыто и даже с каким-то удовольствием и упоением поощряемые Варшавой.
Но официальный Вильнюс все-таки перещеголял «щирых ляхов» и насолил-таки москалям, для начала запретив транзит ряда российских товаров в Калининградскую область, то есть из России в Россию! Такая холопья прыть литовцев не могла не понравиться патронам-англосаксам, но вызвала озабоченность в «европейской столице» – Брюсселе, не нашедшего аргументов для оправдания явного и грубого нарушения подписанного пограничного договора с РФ, позволившего Литве вступить сначала в Евросоюз (2003 г.), а затем и в НАТО (2004 г.). Но в других прибалтийских столицах, Риге и Таллине, аж взвыли от зависти: до подобного «наказания москалей» они бы не додумались!
Что касается Литвы, то в ее показном русофобстве по идее не должно ничего удивлять. Исторические обиды на восточного соседа, комплекс неполноценности, завышенная самооценка, базирующаяся на откуда-то взявшемся чувстве национальной исключительности и еще Бог знает что из данной области, всегда затмевали разум правящих элит этого «геополитического недоразумения», как в свое время вполне точно охарактеризовал Литву на карте Европы один, правда, одиозный германский политический деятель.
В свое время, а именно с XV по XVI век, существовало относительно мощное государство Великое княжество Литовское (ВКЛ) – даже в некоторой степени соперник Великого княжества Московского в борьбе за господство на восточнославянских землях и в целом в Восточной Европе. Сегодня же кажется парадоксальным тот факт, что ВКЛ, формально объединяя в своем составе недостаточно развитые земли полудиких племен балтов, то есть различных немногочисленных неславянских народов Балтии, и относительно развитые территории славян, крепло и процветало в основном за счет последних, что и возбуждало ревность московских и прочих восточнославянских князей.
Более того, официальным, или канцелярским языком этого так называемого Литовского княжества был восточнославянский, праязык нынешних русских, украинцев и белорусов, на котором, кстати, говаривали и в Киеве, и в Москве. Племена западных славян, ныне формирующие польскую нацию, тоже «не сидели без дела» и всячески стремились подчинить это государственное образование своим интересам. В конце концов что им и удалось в 1569 году путем заключения так называемой Люблинской унии. Великое княжество Литовское было вынуждено под давлением объединиться с Королевством Польским в федеративное государство – Речь Посполитую, в котором первую скрипку уже играла польская шляхта, а языком официальным, соответственно, стал польский.
Сформировавшийся к тому времени праязык нынешних литовцев был достоянием лишь крестьянской бедноты и городских низов. И лишь к концу XIX века этот язык стал приобретать формы литературного, но имел крайне ограниченную сферу употребления.
Как потом оказалось, такой «выбор судьбы» литовского народа был крайне неудачным. В результате опустошительных войн в Центральной Европе и последующих трех разделов Речи Посполитой (1772, 1793 и 1795 гг.) между Россией, Пруссией и Австрией, практически вся территория исторического Великого княжества Литовского была присоединена к России. На этом фактическое существование ВКЛ прекратилось навсегда. Так думают все трезвомыслящие политики, но, видимо, не в Вильнюсе.
Мечты о возрождении былого величия не покидают местные элиты. Хотя, какое же это величие, если столетиями литовцы играли второстепенные роли сначала в среде русской, а затем и польской знати.
Вообще же судьба Литвы удивительным образом напоминает ее соседа – Польшу. В результате Первой мировой войны и последовавших вслед за этим нескольких переделов территорий канувших в лето великих европейских империй Литва, наконец, обрела независимость, правда не в тех границах, о которых мечтала ее элита. После победы в скоротечной польско-советской войне войска Польши, несмотря на формальные советы Запада «не делать этого», заняли город Вильно, считавшийся символом «новой Литвы». В Литве же, как и в соседней Польше, в конце концов утвердился полуфашистский режим – диктатора Антанаса Сметоны.
Но такая «ничем не примечательная» Литва не могла не оказаться в фокусе вожделений соседей. Польша к этому времени уже отхватила от нее кусок в виде Виленского края («Гиеной Европы», как видно, Варшава была уже в те времена!). В свою очередь и окрепшая экспансионистская Германия ну никак не могла пройти мимо «чисто немецкого города-порта Мемеля, оскорбительно называемого какими-то литовцами Клайпедой!». В марте 1939 года Берлин предъявил ультиматум Литве с требованием передать ей этот город с прилегающими к нему землями и тут же получил, что захотел.
В свою очередь и Советский Союз, озабоченный приближением германских нацистских полчищ к своим границам, после очередного раздела Польши в 1939 году передал в дар намечаемой в союзники Литве город Вильно, тут же превратившийся в Вильнюс, и Виленскую область. Хотя, по правде говоря, численность литовцев здесь составляла всего лишь несколько процентов. «Благодарные» литовские элиты не отказались от подарка, но все же тяготели к идеологически более близким германцам.
Москва же, по одной версии, благодаря искусно действовавшим спецслужбам была осведомлена о закулисных махинациях литовского диктатора и в одночасье переиграла его и стоявший за ним Берлин. Летом 1940 года просоветские силы во всех трех прибалтийских государствах при молниеносной военной поддержке с Востока оперативно организовали «победоносные выборы» в органы власти, которые тут же попросились принять эти три образования в состав СССР на правах союзных республик. Согласие, разумеется, было тут же и получено.
Правда, по другой версии, Берлин умышленно решил не препятствовать Москве «увязнуть в Прибалтике», заранее готовя почву для будущих «неурядиц». Во всяком случае, об этом позже заявит Адольф Гитлер, комментируя причины развязывания им агрессии против СССР.
Однако времени, чтобы навести должный порядок в элитной среде новых союзных республик, еще вчера бывших на иждивении у германских нацистов, увы, было недостаточно. Да и советская власть на местах, руководимая Москвой, сама допустила ряд непростительных ошибок, вызвавших рост антисоветских настроений по всей Прибалтике.
Так, например, в типично хуторской Литве было решено провести «быструю и абсолютную» коллективизацию сельского хозяйства с одновременным выселением в Сибирь тысяч «кулацких элементов», что вызвало буквально взрывной рост негодования практически всего населения молодой советской республики. В том числе и по этим причинам уже в день нападения Германии на СССР 22 июня 1941 года Литва была буквально вся объята антисоветскими выступлениями и прогерманскими демонстрациями. Дислоцированным здесь частям и соединениям Красной Армии, мягко говоря, весьма «не поздоровилось»: выстрелы в спину стали обыденным явлением.
Именно Литва, причем во всех областях жизнедеятельности, как ни одна из так называемых национальных окраин СССР (может быть, сравнимой только с Западной Украиной), оказалась «обильно удобренной почвой» для развертывания организованной «борьбы за независимость от коммунистов» под сугубо националистическими лозунгами, опираясь при этом на «освободителей» из Третьего рейха.
Однако наивные поборники свободы Литвы то ли не понимали, то ли не хотели слышать своих германских покровителей, которые фактически сразу же устами Гитлера объявили, что «никакой самостоятельности прибалтам предоставлено не будет». Более того, именно литовцы оказались в самом унизительном положении, поскольку германские «освободители» отказали им в праве быть «полноценным, приближенным к арийцам народом» (кстати, даже «не дотягивая» до «полуарийцев» латышей и эстонцев), поскольку мол «литовская кровь неполноценна: на 75-80 процентов – славянская, в основном польская!».
Но и такое унижение не стало препятствием для развертывания по всей территории Литвы и близлежащим районам организованного движения сопротивления, но не германским оккупантам, относившимся к местным как к «недочеловекам», а бойцам Красной Армии и симпатизировавшему ей населению, прежде всего естественно русским, полякам, евреям и всем тем, кто противился фактическому геноциду, пустившему здесь глубокие корни.
Однако литовским нацистам в отличие от их «более нордических» соседей-националистов из Латвии и Эстонии не позволили записываться в специально созданные германцами для «почти сверхчеловеков» дивизии СС, а предоставили возможность формировать свои собственные так называемые партизанские части, но также действовавшие под контролем гитлеровцев, а после войны, теперь уже «ведомые» англосаксами, питавшие антисоветское подполье.
Литовские националисты, объединенные в порядка трех сотен отрядов и групп общей численностью около 30 тыс. человек, развернули активную борьбу сначала с «предателями» и «коллаборационистами», а затем, с 1944 года, и с вступившими на территорию республики войсками Красной Армии. Эта по сути партизанская война не закончилась с Победой над нацистской Германией в мае 1945 года и активно продолжалась до 1958 года, а, по некоторым данным, аж до начала 60-х годов.
Всего же за все время «сопротивления» с оружием в руках против законной власти в этот период через литовские бандитские формирования «прошло» аж до 100 тыс. «партизан», как они сами себя называли, или «лесных братьев», как их именовали все остальные. От их рук в общей сложности погибло более 25 тыс. человек, причем, что примечательно, большей частью своих же литовцев.
Поистине медвежью услугу в борьбе с этим бандитским подпольем оказал недалекий (а может быть, и «с далеким прицелом»?) Никита Хрущев, по инициативе которого, как и в случае с украинскими бандеровцами, тысячи, если не десятки тысяч бывших «борцов за независимость» Прибалтики в середине 50-х годов были амнистированы и вернулись в родные пенаты. Они и их злопамятные потомки постепенно адаптировались к «социалистической действительности» и, как на Западной Украине, даже внедрились в местные и, что самое удивительное и трудно объяснимое, партийные органы. Этому содействовала и атмосфера «всеобщей (а по сути, беспринципной!) любви и всепрощения», искусственно насаждавшаяся в «стране развитого социализма» в конце 60-х – начале 70-х гг. «вдруг» появившейся «пятой колонной».
Достаточно вспомнить вышедший на экраны СССР в 1967 году фильм литовской киностудии «Никто не хотел умирать», по сути провокационный, обеляющий симпатичных (благодаря игре талантливых актеров) «лесных братьев», но при соответствующей «тонкой» рекламе – с восторгом встреченный в так называемой интеллигентской среде и даже получивший не один приз не только на международных (что объяснимо!), но и на внутрисоюзных кинофестивалях.
В такой атмосфере самоуспокоения властей предержащих и при активной работе спецслужб «из-за бугра» Советский Союз докатился до «перестройки и гласности», когда болтливый и глуповатый выпускник МГУ (!) Михаил Горбачев, ставший лидером страны и окруживший себя всевозможными приспособленцами и, что вообще «зашкаливает», западными «агентами влияния», позволил националистам всех мастей на национальных же окраинах дорваться до кормила власти. В числе первых, но не единственных, были прибалты. А среди последних – конечно же самыми боевитыми были литовские националисты, идейные наследники «лесных братьев».
Сейчас кажется удивительным и даже необъяснимым, но Москва «проглотила» тот факт, что в Вильнюсе в разгар пресловутой «перестройки» в 1988 году при попустительстве местных властей было сформировано общественно-политическое движение «Саюдис», якобы для содействия реализации реформ в стране. Но никого почему-то даже не заинтересовал тот факт, что это движение названо в честь той самой военной организации «Саюдис», то есть Союза за освобождения Литвы, которая была создана еще в 1949 году и являлась объединяющим ядром всех бандитских структур «лесных братьев», умывших в крови свой же народ Литвы!
Сейчас уже многие признают, что развал нашей великой страны начался именно с продуманной и искусно подстрекаемой Западом работы националистов в Литве, хорошо подготовленных ими провокаций, включая организованный расстрел безоружных демонстрантов возле телевизионной башни в Вильнюсе в январе 1991 года и многое, многое другое.
Еще до провозглашения независимости прибалты уже начали выдвигать претензии к Москве за «годы угнетения». Что по началу вызывало недоумение и даже улыбку в союзных коридорах власти: «мол, перебесятся и успокоятся». Но упорство, с которым тот же Вильнюс требовал (и продолжает требовать) «сатисфакции», постепенно начало раздражать.
«Обиженные» наследники «лесных братьев» в Вильнюсе «вдруг» забыли о неоднократных «территориальных подарках» советской власти. Например, как по окончании войны лично руками «злого» Иосифа Сталина «прирезали» Литовской ССР немалую территорию, на сей раз за счет германской Восточной Пруссии. «Вдруг» забыл Вильнюс и об огромных по тем временам объемах материальной и финансовой помощи для восстановления не так уж сильно, по сравнению с другими западными регионами СССР, пострадавшего хозяйства Литвы.
О последующих же дотациях прибалтам из Центра, позволившим им иметь жизненный уровень, не сравнимый с другими союзными республиками, в СССР вообще ходили легенды. Но нагловатые руководители трех привилегированных советских анклавов требовали еще и еще. Мол, мы же ваша «витрина» в сторону Европы, вот и украшайте ее. Москва помалкивала и украшала! И, что называется, доукрашала. В ответ – до сих пор лишь искусственно придуманные обиды, злобные наветы и требования сатисфакции.
Не пора ли Литве угомониться? А то, не дай Бог, придется и угомонить!
