В 1935 году в Германии вышел научный труд генерала и участника Первой мировой войны Э. Людендорфа. Он называется «Тотальная война» и представляет собой концептуализацию данного понятия в условиях боевых действий между странами. Вкратце суть концепции можно свести к следующему: использование воюющими сторонами всех доступных им ресурсов и методов для нанесения поражения противнику.
Почему мы вспоминаем об этой книге сегодня, в 2024 году, когда приняты и дополнены соответствующими протоколами Женевские конвенции, а также установлены международно-правовые стандарты гуманного обращения в период ведения боевых действий? Ответ, увы, прозаичен: концепция «тотальной войны» никуда не исчезла, а лишь обрела псевдоправовые формы, одной из которых является понятие collateral damage, столь популярное в военной казуистике США и НАТО.
Предлагаю рассмотреть историю данного понятия и взглянуть на его ужасающее содержание, скрывающееся за сухой формулировкой.
Еще в межвоенный период итальянский теоретик Джулио Дуэ выдвинул идею, что авиация, завоевав господство в воздухе, способна решить исход войны ударами по ключевым экономическим центрам тыла противника, а также центрам принятия политических решений. Данная концепции ведения воздушной войны встретила «теплый отклик» у генерала Уильяма Митчелла, который считается основателем американских ВВС.
Горячим последователем концепции Дуэ стал также маршал британских Королевских ВВС Хью Тренчард, особое внимание уделивший созданию бомбардировочной авиации, предназначенной для поражения не столько тактических целей, сколько городов и иных жизненно важных центров вероятного противника. В годы Второй мировой войны британский маршал авиации Артур Харрис стал главным воплотителем этой человеконенавистнической концепции на практике.
На конференции в Касабланке в январе 1943 года президент США Ф. Рузвельт и премьер-министр Великобритании У. Черчилль достигли принципиального решения: Объединенный комитет начальников штабов согласился оказать всестороннюю поддержку британцам в их кампании бомбардировок Германии – операция получила кодовое название Point Blank и подразумевала применение ковровых бомбардировок не только против немецких промышленных центров, но и против городов.
Решение, принятое англоамериканскими союзниками в Касабланке, особенно показательно в ретроспективной оценке. Во главу угла было поставлено «разрушение и дезорганизация немецкой военной, промышленной и экономической системы, подрыв морального духа немецкого народа до такой степени, чтобы его способность к вооруженному сопротивлению была фатально ослаблена». Ведение войны посредством бомбардировок с целью подрыва морального духа гражданского населения является с того момента «рабочей методологией» войны в Европе.
Результатом этой «работы» стало нанесение критического ущерба таким немецким городам, как Гамбург, Кёльн, Дюссельдорф, Регенсбург, Кассель, Майнц и многим другим.
Но абсолютным особняком стоит фактическое уничтожение города Дрезден силами англо-американской авиации 13-15 февраля 1945 года. Российский исследователь истории Великой Отечественной войны Н.П. Пархитько в своей статье «Бомбардировка Дрездена. Военная необходимость или акт устрашения?» приводит убедительные доводы в пользу преступности подобного деяния.
В частности, он отмечает: «Бомбардировки Дрездена осуществлялись по опробованным на других немецких городах (например, на Гамбурге в 1943 г.) методам: сначала сбрасывались фугасные бомбы, чтобы разрушить крыши и обнажить деревянные конструкции зданий. Затем сбрасывались зажигательные бомбы, вызывающие массовые возгорания.
Вопреки расхожему мнению, что впервые напалмовые боеприпасы были применены ВВС США во время войны во Вьетнаме, можно с уверенностью утверждать, что первое массовое применение данного средства поражения имело место именно в Дрездене, в ходе бомбардировок 13-15 февраля и позднее. И применили их не США, а Королевские ВВС Великобритании.
Зажигательные бомбы содержали горючую смесь (в основном, напалм), воспламеняющуюся при первичном контакте с кислородом вне зависимости от среды. Таким образом, потушить подобное возгорание обычной водой (без специальных средств тушения), которую применяли городские пожарные команды в условиях авианалета, было практически невозможно.
Последняя волна бомбардировщиков снова применяла фугасные авиабомбы – теперь уже для затруднения работы противопожарных служб. В результате бомбардировок образовался огненный смерч, температура в котором достигала 1500 °C».
Интересно, что в той же самой статье Н.П. Пархитько раскрывает понятие collateral damage, носившее в годы Второй мировой войны обиходный характер: «некая погрешность, лаконично обозначаемая в военных учебниках США и других стран НАТО как «сопутствующий ущерб». Данное понятие включает в себя «непреднамеренные» потери среди гражданского населения, ставшие результатом проводимой военной операции».
Оценивая практический результат бомбардировки Дрездена, историк заключает: «В результате нанесенного по городу авиаудара, сортировочные станции и даже один из трех главных мостов через Эльбу повреждений не получили, два других моста получили незначительные повреждения. Инженерные службы Вермахта (Pioniertruppen) возобновили движение через дрезденский железнодорожный узел уже через несколько дней.
Зато к числу невосполнимых культурных потерь относятся старинные Фрауэнкирхе, Хофкирхе, знаменитая Опера и всемирно известный архитектурно-дворцовый ансамбль Цвингер. Классифицировать их в качестве военных целей, равно как и предположить, что их последовательная (в три волны) бомбардировка была осуществлена «случайно», едва ли представляется возможным».
Итак, можно ли считать «сопутствующим ущербом» уничтожение целого города вместе с десятками тысяч его жителей при более чем скромных военно-экономических результатах – вопрос сугубо риторический. В приведенной выше статье автор приходит к основополагающему выводу о том, что бомбардировка Дрездена западными союзниками носила не столько военный, сколько политический демонстрационный характер и преследовала цель показать Советскому Союзу всю мощь их стратегической авиации. И «сопутствующий ущерб» в лице десятков тысяч погибших мирных жителей в данном случае «стоил того».
Аналогичной логики США придерживались уже при атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки. Как отмечает Н.П. Пархитько в своей работе «Хиросима и Нагасаки: преступление, которого можно было избежать»: «Применив атомное оружие против Хиросимы, США демонстрировали его разрушительную мощь, прежде всего, Советскому Союзу. И цель для нанесения удара была выбрана не случайно; для этого не годился маленький остров в Тихом океане, поскольку масштаб разрушений наиболее наглядно демонстрируется именно в городе, к тому же (как и в случае с Дрезденом) практически не подвергавшемся бомбардировкам в ходе войны. 200 тыс. погибших «говорят» на десять порядков убедительнее, нежели 1,5-2 тыс. японских солдат – гарнизон любого острова».
И далее по поводу бомбардировки Нагасаки: «… бомбардировка Нагасаки не имеет оправданий. Желание испытать более мощную бомбу не может оправдать боевого применения оружия массового поражения против гражданского населения».
Общественной инициации термина collateral damage («сопутствующий ущерб») мир обязан американскому экономисту, профессору внешней политики, национальной безопасности, ядерной стратегии и контроля над вооружениями, лауреату Нобелевской премии 2005 г. Т.К. Шеллингу. В своей работе Dispersal, Deterrence, and Damage («Рассредоточение, сдерживание и ущерб»), опубликованной в 1961 году, он объясняет происхождение данного термина как «эвфемизм времен Второй мировой войны, перекочевавший в казуистику войны во Вьетнаме и относящийся к «дружественному огню» или к убийству мирных жителей и уничтожению их имущества».
Стоит упомянуть, что даже по данным американского ученого-конформиста Г. Леви, оправдывающего в своей вышедшей в 1978 г. книге «Америка во Вьетнаме» развязанную Вашингтоном войну, число погибших мирных вьетнамских граждан в 1965-1974 гг. составляет более 622 тыс. человек. Точная цифра тех, кого в США принято записывать в «сопутствующий ущерб», едва ли может быть установлена.
В период войны в Персидском заливе 1991 года, коалиционные силы использовали эту же конструкцию для оправдания гибели мирных жителей в результате ударов по«законным военным целям».
Верхом цинизма выглядит также решение германского жюри в составе ученых-лингвистов, признавших в 1999 году «сопутствующий ущерб» «не-словом года». Верх цинизма заключается в том, что данное решение было принято по завершении воздушной фазы агрессии НАТО против Югославии, но недовольство немецких лингвистов вызвал лишь тот факт, что термин Kollateralschaden использовался силами НАТО при упоминании жертв среди гражданского населения во время войны в Косово (28 февраля 1998 г. – 11 июня 1999 г.), т.е. до начала бомбардировок, и относился сугубо к представителям албанского меньшинства.
Более трех тысяч жертв среди гражданского населения Югославии, убитых в ходе варварских бомбардировок Белграда, Приштины и других сербских городов, равно как и гибель трехлетней Милицы Ракич и по меньшей мере 14 гражданских лиц в поезде в ущелье Грделица, «высокими представителями» германской филологической науки замечены не были.
Перечень военных преступлений США и НАТО в XXI веке является предметом отдельного исследования, принимая во внимание хотя бы географию вовлеченности США в военные конфликты начиная с ввода войск в Афганистан в 2001 году и до настоящего времени. Но неизменным атрибутом всех операций, проводимых под эгидой Вашингтона либо (формально) Брюсселя, является присутствие в отчетах сухой формулировки collateral damage, что по сути своей является не просто бесчеловечным эвфемизмом, но и прямым атрибутом проводимой «коллективным Западом» тотальной войны против всего остального человечества.
