США удалось создать новую спецслужбу всего за два года, но после окончания Первой мировой войны ценный опыт едва не был утерян
До весны 1917 г. в США разведывательные функции в интересах Вооруженных Сил страны выполняла Секция военной информации (СВИ), функционировавшая в рамках Военного колледжа (Карлайсл, шт. Пенсильвания). После того как 6 апреля 1917 г. Америка вступила в Первую мировую войну на стороне Антанты, встал вопрос о формировании такой структуры военной разведки, которая бы отвечала требованиям военного времени.
К концу первого месяца участия США в войне СВИ была преобразована в Отдел военной разведки (ОВР), а его начальником назначен одновременно произведенный в полковники опытный офицер Ральф Ван Деман, сыгравший весьма значимую роль в превращении американской военной разведки в полноценную специальную службу. Его преемником, после того как Ван Деман отбыл в Европу для усиления разведуправления в штабе Американских экспедиционных сил (АЭС), стал генерал Мальборо Черчилль, фактически завершивший формирование аппарата службы военной разведки в Центре. По рекомендации ближайшего союзника – Соединенного Королевства – за образец этой спецслужбы, считавшейся центральным военным разведывательным органом в США, был взят британский же аналог.
Первоначально в штат ОВР входило всего несколько офицеров, а также небольшое количество сержантов, рядовых и гражданских лиц, которые все вместе размещались в небольшом помещении над клубом Военного колледжа. Однако в скором времени в соответствии с предоставленными Ван Деману полномочиями штат этой организации стал быстро расти за счет призыва в Вооруженные Силы нужных специалистов и присвоения некоторым из них воинских званий, а также найма на работу канцелярских служащих, машинисток и технического персонала. Для работы требовались новые помещения, которые в конце концов были выделены в одном из зданий на северо-западе американской столицы.
При построении внутренней структуры своей службы Ван Деман опирался на советы британцев и отчасти французов. По мере увеличения функций и роста опыта сотрудников подразделения, в которых они служили, преобразовывались в самостоятельные отделы. Так, например, служба военных атташе сначала представляла собой отделение в рамках одного из уже сформированных к тому времени отделов, но в связи с ростом значимости и качества работы его сотрудников это отделение было преобразовано в самостоятельное управление. Таким образом, на начало 1918 г. структура ОВР была следующей: МI-1 – Администрация (три отдела); МI-2 – Управление сбора и распространения разведывательной информации об иностранных государствах (Управление информации – пять отделов); MI-3 – Управление военной контрразведки (тринадцать отделов); MI-4 – Управление контрразведки – гражданский сектор (восемь отделов); MI-5 – Управление военных атташе; MI-8 – Управление связи, шифрования и дешифрования (пять отделов).
Втягивание страны в войну порождало возникновение все новых и новых проблем, которые требовали своего решения, в том числе за счет выделения значительных, а к тому же ранее непредвиденных ресурсов и привлечения больших масс людей. Военная разведка не могла оставаться в стороне от развернувшегося процесса тотальной милитаризации, что накладывало на нее особую ответственность и вынуждало расширять перечень задач и увеличивать штаты. Показательным в этом плане являлся рост контрразведывательных задач, стоявших перед военной разведывательной службой, и, соответственно, расширение штата ее контрразведывательного сегмента, состоявшего из двух полноценных управлений – MI-3 и MI-4. И тут за образец был взят британский, а не французский аналог, поскольку у последних контрразведкой занималось отдельное гражданское ведомство. Ван Деман, формально являясь руководителем американской военной разведки, все же явный приоритет отдавал контрразведывательной деятельности, к чему его побуждала постоянная озабоченность союзников тем, что в США, якобы, «слишком много свобод» и, ко всему прочему, «традиционно ограничен контроль за иностранцами».
Так, уже через месяц после вступления страны в войну встал вопрос о нейтрализации так называемой антигосударственной деятельности, принявшей такие масштабы, что это вызвало беспокойство у руководства союзных держав. Их представители в Вашингтоне выразили озабоченность относительно того, что «вражеская агентура, если с ней активно не бороться, может с американскими войсками попасть в Европу и причинить непоправимый ущерб на фронте». Для оказания помощи американцам Лондон и Париж даже делегировали своих специалистов в области контрразведки.
Действительно, факты говорили о том, что из более чем 1,2 млн. человек первого призыва 1917 г. почти 13% были людьми, недавно прибывшими в США или имевшими прочные родственные связи в государствах-противниках. Особенно это касалось лиц немецкой национальности, на выявление которых во вновь формируемых частях и соединениях и были направлены первоначальные усилия военных контрразведчиков из службы Ван Демана. Затем взялись за этнических австрийцев, венгров, турков и болгар, которых всех поставили на негласный учет. Для этого в рамках управления MI-3 был создан специальный отдел – MI-3 «В», в котором концентрировалась информация, поступавшая из формируемых соединений от помощников начальников разведки по контрразведывательной деятельности. Позже такая задача была поставлена перед разведслужбами всех формирований, дислоцированных как на территории США, так и за рубежом. Объем работы увеличивался день ото дня, в связи с чем явно не хватало штатных сотрудников и приходилось привлекать для обработки биографических данных подозрительных лиц, призванных в Вооруженные Силы, бывших страховых агентов, адвокатов, учителей и проч., имевших навыки для подобного рода работы, но тем не менее не обладавших правом носить офицерские погоны. Всего за время войны отдел MI-3 «B» провел более 10 тыс. расследований, включая разбирательства и с теми, кто был по подозрению откомандирован в США из Американского экспедиционного корпуса в Европе. А таких явных либо потенциальных «вражеских агентов» была не одна тысяча человек.
В начале 1918 г. выяснилось, что довольно значительное количество мобилизованных американцев плохо либо вообще не владело английским языком, что создавало трудности не только для их командиров, но и порождало подозрения в отношении их лояльности. Для решения этой проблемы был создан специальный отдел MI-3 «F». В соответствии с его рекомендациями призывные комиссии начали формировать подразделения, состоящие из этнически и конфессионально «родственных» военнослужащих, руководить которыми назначались офицеры из их же среды, но имеющие соответствующее образование и, естественно, хорошо владеющие английским языком. Эта проблема породила другую – морально-психологическую устойчивость личного состава, особенно в тех формированиях, которые готовились к отправке в Европу. Задача по ее разрешению была возложена на военную разведку путем формирования так называемой Секции морально-психологического состояния войск.
В январе 1918 г. на центральный аппарат военной разведки была возложена новая функция по обеспечению безопасности в военной авиации, включая самолетостроение, и в войсках связи. Тем самым военное руководство стремилось освободить авиаторов и связистов от выполнения «несвойственных» им задач и одновременно повысить уровень безопасности. Для этого был сформирован очередной специальный отдел – MI-3 «E». И уже в первые месяцы его работы в войсках связи выявили четырех офицеров, заподозренных в работе на Германию.
В феврале 1918 г. был сформирован отдел MI-3 «0», в задачу которого входило обеспечение безопасности в области военных автотранспорта, медицины, ветеринарии и, что считалось особо приоритетным, в сфере военной химии. Принимая во внимание широкое применение на Западном фронте химического оружия, все причастные к данной области военнослужащие и гражданский персонал ВС США были подвергнуты тщательной проверке. В результате более чем 4 тыс. проверок и расследований было задержано 12 иностранных агентов и уволено за нелояльность более 100 военнослужащих.
По мере увеличения численности Американских экспедиционных сил в Европе начало увеличиваться и количество различных организаций как государственных, так и частных и общественных, которые посчитали своим долгом «по возможности облегчить участь военнослужащих, испытывающих все тяготы фронтовой жизни». Однако это не вызывало особого восторга у американской военной разведки как в Европе, так и в США, резонно полагавшей, что в состав различного рода миссий и делегаций, направлявшихся на фронт, наверняка должны были затесаться вражеские агенты с задачами, могущими нанести ущерб воюющей армии. Для противодействия такой деятельности весной 1918 г. был сформирован специальный отдел MI-3 «I». Тщательной проверке было подвергнуто почти 8 тыс. сотрудников этих организаций и выявлено более 250 подозрительных лиц.
В связи с тем, что Конгресс США в мае 1918 г. принял закон, упрощающий прием иностранцев на службу в ВС США, встал вопрос о проверке их на лояльность. Эта миссия была возложена на отдел MI-3 «H», сотрудники которого проверили несколько тысяч желающих служить в американской армии и отклонили каждую десятую кандидатуру.
Круг обязанностей подразделения контрразведки в гражданской области (MI-4) постоянно расширялся, главным образом в связи с ростом, под влиянием событий в России, революционных настроений в среде промышленных рабочих, в первую очередь на предприятиях оборонного сектора. Для противодействия «брожениям», диверсионной деятельности на промышленных предприятиях и вскрытия возможной революционно-шпионской сети был сформирован отдел MI-4 «I».
Помимо борьбы с революционерами сотрудники этого отдела выявляли и граждан США с ирландскими корнями, многие из которых в силу своей британофобии занимались саботажем и всячески вредили американо-британскому сотрудничеству в области военного производства и поставок оружия в Соединенное Королевство.
В рамках контрразведывательного управления в гражданской области был создан специальный отдел MI-4 «C», в задачу которого входило разоблачение деловых и коммерческих организаций, используемых противником в своих интересах, и выявление среди их сотрудников вражеских агентов.
В целях контроля за соблюдением законности при проведении как контрразведывательных, так и разведывательных операций был сформирован специальный, так называемы юридический отдел – MI-4 «G». Его руководителем назначили весьма известного в Нью-Йорке адвоката Дж. Хорнблоуэра, призванного в Вооруженные Силы. При его непосредственном участии и благодаря его связям в Конгрессе руководство военной разведки США предпринимало успешные акции с целью не только придания легитимности сомнительным акциям своих сотрудников, но и для расширения полномочий спецслужбы в целом.
Вполне очевидно, что главной причиной роста численности центрального аппарата военной разведки было то, что перед ней ставили все новые и новые задачи, что и обусловливало постоянное формирование новых отделов и даже управлений.
На сформированное отдельное управление, контролирующее работу военных атташе при американских посольствах за рубежом (MI-5), были возложены дополнительные задачи, которые зачастую выходили за рамки чистой разведки и воплощались в контрразведывательную деятельность. Так, например, американские военные атташе начиная с января 1918 г. были обязаны оказывать содействие властям стран пребывания (в основном нейтральных) в установлении личности и даже аресте лиц, которые уклонялись от паспортного контроля, либо их идентификации, а также в выявлении и депортации в США дезертиров. В целях помощи сформированному Управлению паспортного контроля и по делам портов (MI-11) военные атташе оказывали содействие в проверке членов экипажей судов на предмет провоза контрабанды и секретных сообщений (оборудования). В некоторых странах, симпатизирующих Испании (как в Европе, так и в Латинской Америке), военные атташе были обязаны отслеживать рост антиамериканских настроений как следствие проигранной Мадридом в 1898 г. Испано-американской войны. Особенно большой объем работы выпал на долю американского военного атташе в нейтральной Швейцарии, буквально напичканной разведсетями всех участников Первой мировой войны.
Для удовлетворения потребностей в переводческой деятельности было сформировано специальное управление – MI-6. В число сотрудников управления к концу войны входили специалисты, владевшие 48 иностранными языками и их основными диалектами. Загруженность управления возросла в связи с возникшей потребностью в переводе и оказании содействия другим федеральным ведомствам и военным представительствам союзных государств, сосредоточенным в Вашингтоне. Помимо этого на сотрудников управления были возложены задачи по просмотру иностранных газет и книжной продукции, а также составлению справочников и словарей.
В мае 1918 г. было сформировано картографическое управление MI-7. Костяк его сотрудников составили выходцы из соответствующих отделов Военного колледжа, они отвечали за ведение, сбор и хранение постоянно растущего архива карт. Через некоторое время в управлении был создан специальный отдел по копированию фотографий.
Безусловно, важную и все возрастающую роль в рамках военной разведывательной службы в США играло постоянно расширяющееся управление, сотрудники которого занимались обеспечением безопасности связи своих войск, перехватом различного рода сообщений и вскрытием кодов и шифропереписки противника – MI-8. В этой области весьма значительную помощь оказывали союзники, которые не только делились своим опытом, но и поставляли необходимую аппаратуру, например, для радиоперехвата.
С сотрудниками американской военной разведки в Европе тесно сотрудничало и периодически контролировало их работу так называемое полевое управление в Центре – MI-9 (Управление полевой разведки).
Пожалуй, наиболее загруженным в центральном аппарате военной разведки США к концу войны стало Цензурное управление – MI-10, разросшееся до 15 отделов. В сферу его деятельности в конце концов попало все, что писалось, печаталось, снималось, фотографировалось, распространялось по каналам СМИ и различным средствам связи, в том числе через общедоступный телеграф и почту. Сотрудники управления, насколько это им позволяли возможности, пытались вскрыть и прочитать переписку всех американских военнослужащих, а также и иностранных граждан как внутри страны, так и за рубежом (в том числе в союзных странах). Ими подвергались жесткой цензуре практически все печатные издания, поступавшие на книжный рынок США. Отсюда и большая отдача от работы управления, выражавшаяся в представляемой руководству ценной информации, почерпнутой из огромного количества проанализированных открытых источников.
Борьба с коррупцией и мошенничеством в военной сфере, которой занималось отдельное управление (MI-12), осуществлялась в тесном взаимодействии с другими многочисленными органами как местными, так и федеральными, прежде всего с имевшим опыт в этой области Федеральным бюро расследований.
В феврале 1918 г. ОВР был преобразован в Службу военной разведки, ее вывели из подчинения Военного колледжа и передали в административное управление Генерального штаба. К этому времени и до конца войны эта служба насчитывала 12 управлений, а также Секцию морально-психологического состояния войск. Перед заключением перемирия в Службе военной разведки насчитывалось порядка 300 офицеров и 1200 гражданских служащих. Ее годовой бюджет в 1918 г. составил более одного миллиона долларов, по тем временам это была значительная сумма.
Через год после вступления США в войну на стороне Антанты во Франции уже было сосредоточено около миллиона американских военнослужащих. Штаб командующего Американскими экспедиционными силами генерала Джона Першинга первоначально располагался в центре Парижа, но в сентябре 1917 г. в целях безопасности и маскировки был перебазирован в город Шомон, располагавшийся к востоку от французской столицы. Вместе со штабом в провинцию переехало и входящее в его состав Управление разведки – G-2. Начальником управления был назначен полковник Деннис Ноулан, который наладил тесное взаимодействие с центральным разведаппаратом в Вашингтоне, возглавляемым его соратником полковником Ральфом Ван Деманом.
Штат управления первоначально был относительно небольшим, поскольку американцы не без основания полагали, что «в поле» основную помощь в разведобеспечении им будут оказывать союзники. Под предлогом облегчения взаимодействия, а также учитывая факт расположения управления на французской территории, Париж рекомендовал американцам перенять структуру и методы работы французской разведки. Однако командование АЭС, не без подсказки из Лондона, настояло на том, чтобы «полевая» разведывательная служба США была аналогична британской. Аргументировалось это тем, что центральный аппарат американской военной разведки в Вашингтоне скопирован с британского аналога, а также тем, что американцы, как и британцы, являются гостями Франции. Почти сразу была сформирована организационная структура разведуправления, которая на протяжении всей войны фактически не подвергалась каким-либо серьезным изменениям. В управление входили: G2-A – Отдел информации, состоящий из восьми отделений; G2-B – Отдел секретной службы (четыре отделения); G2-C – Картографический отдел (три отделения); G2-D – Отдел цензора и прессы (четыре отделения).
Самым крупным отделом являлся информационный (G2-A), руководителем которого был назначен полковник Артур Конджер, одновременно исполнявший обязанности заместителя начальника управления. В функции сотрудников отдела входили следующие задачи: отслеживание информации, касающейся состояния военной организации стран-противников; контроль дислокации войск противника, их боевой мощи; мониторинг развития военного искусства, форм и способов ведения военных действий; историография формирований войск противника, отслеживание особенностей их применения; изучение построения обороны войск противника; анализ вопросов тылового обеспечения и др.
Ноулан и Конджер осознавали, что в стратегическом плане весьма важен анализ информации о военно-экономическом потенциале как государств-противников, так и союзников. Этого требовали Центр и лично командующий АЭС генерал Першинг, которому периодически докладывались соответствующие оценки. Однако в первое время возникали серьезные трудности в связи с отсутствием в управлении подготовленных специалистов, да и опыта по добыванию нужных сведений.
Отделение боевого состава и дислокации войск G2-A1 формировалось под руководством капитана Самуэля Хаббарда, бывшего биржевого маклера из Нью-Йорка. Для оказания помощи американцам в этой области французы делегировали своего специалиста, который снабдил заокеанских коллег массой необходимых для работы документов. Французы ознакомили американцев с методикой оценки боеготовности войск противника, подразделяя их на три категории в зависимости от опыта участия в тех или иных боевых действиях, что, например, могло свидетельствовать о подготовке к наступлению. Для вскрытия принадлежности противостоящего соединения или войсковой части к той или иной категории, учили французы, проще всего взять пленного и «разговорить» его либо «похитить документ с нумерацией формирования из окопа противника». Этим и занялись американцы на переднем крае.
Союзники настояли на том, чтобы в разведуправлении было срочно сформировано отделение перехвата радиосообщений германских войск и их дешифрования. И такое отделение (G2-A6) было создано. Для руководства этим подразделением был поставлен вызванный из США бывший начальник школы связи майор Фрэнк Мурман, который быстро наладил контакты с руководством войск связи в контингенте АЭС и совместно с ними организовал перехват. Дешифрование и декодирование осуществлялось сотрудниками отделения, которое позже получило краткое наименование – Отделение радиоразведки. Специалистов в этой области в достаточном количестве стали готовить в США и направлять в Европу, а соответствующее оборудование любезно предоставлялось французами. К декабрю 1917 г. на специально возведенной во Франции станции перехвата уже работало 54 американских специалиста со знанием немецкого языка. Большую помощь американцам в деле криптоанализа и дешифрования оказал французский капитан Жорж Пайнвин, специально для этих целей прикомандированный к отделению.
Первоначально большие проблемы возникали с эффективностью работы отделения воздушной разведки – G2-A7. И лишь после того как по приказу генерала Першинга военная авиация в АЭС была обособлена от войск связи и превращена в самостоятельный род войск, специально выделенные эскадрильи начали заниматься чисто разведывательными задачами. В США в Лэнгли-Филд (шт. Вирджиния) была организована школа воздушной аэрофотосъемки, в которой при содействии британских и французских инструкторов американские курсанты учились распознаванию и оценке объектов на фотоснимках. В Европе была налажена система подготовки летчиков-разведчиков, большую помощь в этом также оказывали французские специалисты.
Для упорядочения работы, с обилием поступавшей в отдел информации, было создано самостоятельное Отделение распространения и систематизации документов – G2-A8, которое возглавил прибывший из США майор Ричард Уильямс, в прошлом военный атташе в ряде стран Европы. За образец документооборта был взят французский аналог, для чего союзниками были переданы американцам копии различного рода документов, включая топографические карты. Со временем в отделении был налажен выпуск бюллетеня «Пресс-ревью», содержащий различные статьи, в том числе переводные, которые могли заинтересовать американское командование, прежде всего лично генерала Першинга. А уже к октябрю 1917 г. отделение смогло организовать подготовку полноценных секретных разведывательных сводок, содержание которых основывалось как на информации
союзников, так и собственной, американской. Для работы в отделении были привлечены высококлассные специалисты-страноведы, благодаря которым качество выходных документов значительно повысилось. Так, например, в отделении служил майор Крессон, в прошлом – секретарь американского посольства в Санкт-Петербурге, имевший докторскую степень по истории России, которому и поручили возглавить «русский участок».
В отличие от вашингтонского центрального аппарата военной разведки, в разведуправлении АЭС во Франции оперативные разведчики и контрразведчики были сведены в один отдел – G2-B, хотя и числились в двух самостоятельных отделениях – В2 и В3 соответственно. Вообще чуть позже структура разведуправления, на британский манер, для удобства руководства им была разделена на два неформальных сегмента: «позитивная разведка», то есть те подразделения, которые занимались собственно разведывательными задачами, и «негативная разведка» – те, которые выполняли контрразведывательные функции.
По личной инициативе начальника управления полковника Ноулана американцы приняли решение для полноты и большей достоверности информации наладить агентурную работу, в том числе и за линией фронта. Эта идея, однако, не встретила особого восторга у союзников, которые полагали, что неискушенные в таких делах американцы могут легко скомпрометировать их агентов либо попросту разрушить с большим трудом налаженные в государствах-противниках и нейтральных странах агентурные сети. В конце концов союзники предложили американцам организовать агентурную работу только в нейтральных странах и в «ненадежной» России. После долгих обсуждений сложившегося положения Першинг при поддержке Ноулана все же решил придерживаться самостоятельной линии в проведении агентурной работы, но при этом «продолжать сотрудничать с союзниками». В этой связи следует подчеркнуть, что генерал Джон Першинг вообще настороженно относился к «навязчивым» предложениям союзников о «более тесном сотрудничестве», не без основания подозревая их в стремлении включить американский контингент в Европе в свои вооруженные силы, тем самым лишив самостоятельности. Убедившись в бесплодности попыток надавить на американцев, союзники взялись за обучение своих заокеанских «гостей» методам вербовки и особенностям работы с агентами.
Получив одобрение Ральфа Ван Демана, Ноулан дополнительно загрузил американских военных атташе в нейтральных странах с той целью, чтобы они выполняли задачи не только в интересах Центра, но и его управления. Для этого аппараты ВАТ в этих странах были усилены за счет откомандирования в них специально подобранных офицеров. Как пишет в своем исследовании, посвященном истории разведки США, эксперт Т. Джильберт, американская разведслужба сделала качественный скачок в результативности своей работы, когда привлекла на свою сторону «осиротевшую» после революции в России хорошо организованную разведывательную сеть, созданную русскими по всей Европе.
В отношении организации контрразведывательной деятельности в контингенте АЭС союзники заняли достаточно жесткую позицию, требуя от американцев четко соблюдать все предписанные фронтовой действительностью правила. Они опасались, что американские военнослужащие, сплошь и рядом имевшие родственников в различных государствах Европы, могут иметь соблазн на несанкционированный контакт с ними либо стать объектом разработки и вербовки разведкой противника. Реально же, как позже отмечали американские ветераны войны, союзники сами не всегда были образцом в поведении. Так, например, если британцы на территории Франции более или менее, но все же стремились соблюдать требования контрразведывательного режима, то французы были расхлябаны и недисциплинированы, что неоднократно становилось поводом для разбирательств со стороны соответствующих спецслужб.
Британцы же зачастую действовали крайне жестко, без лишних сантиментов подвергая экзекуции подозреваемых в шпионаже. В скором времени американцы под давлением союзников значительно расширили штат контрразведчиков. По просьбе возглавлявшего это подразделение майора Аристидеса Морено и поддержавшего его полковника Ноулана, генерал Першинг дал команду усилить контрразведчиков, выделив им еще около 750 военнослужащих.
В августе 1917 г. по рекомендации руководства разведывательного управления АЭС и с согласия Вашингтона в рамках американского контингента во Франции была сформирована специальная Служба разведывательной полиции (СРП) с первоначальным штатом в 50 военнослужащих из числа рядового и сержантского состава, переведенных туда из войск, а также офицеров, выделенных для руководства ими из аппарата разведки. Начальником так называемой прифронтовой СРП был назначен полковник Л.А. Сиго, а тыловой – полковник К. Уорд. В задачу сотрудников службы входило поддержание порядка и контроль за соблюдением контрразведывательного режима в войсках, а также выявление подозрительных лиц из числа военнослужащих, включая «склонных к радикализму». Конкретно, в передовой зоне сотрудники этой полиции создавали так называемые мобильные контрольно-пропускные пункты для проверки документов, удостоверяющих личность тех, кого они считали нужными, однако задержать и подвергать аресту они могли только американских военнослужащих. Кроме того, в их функции входило оказание помощи французам в обеспечении безопасности границ, особенно со Швейцарией и Испанией.
Работой СРП руководили два штаба: на территории Франции и на территории Великобритании. В каждом из морских портов, куда прибывали суда из США, наряду с сотрудниками американской военно-морской разведки находилось по два представителя СРП. Зачастую вместо выполнения контрразведывательных задач сотрудников этой специфической службы привлекали для расследования чисто криминальных преступлений. К концу войны задачи службы были расширены за счет наделения СРП функциями обеспечения личной безопасности руководства, в том числе генерала Першинга. На момент подписания перемирия численность сотрудников Службы разведывательной полиции была доведена до 450 человек.
По личной рекомендации Ноулана начальником Картографического отдела (G2-C) был назначен полковник Роджер Александер, в прошлом – преподаватель Военной академии в Уэст-Пойнте, имевший некоторый опыт в области изготовления и ведения карт. Для начала Александер с несколькими отобранными им офицерами выехал в Великобританию, где ознакомился с работой британских коллег из Королевской инженерной школы. Американцам была продемонстрирована методика разработки и изготовления карт различного масштаба, а также переданы копии тех карт, которые могли бы пригодиться на фронте во Франции.
Однако британских карт явно не хватало для нужд американцев. Французы же были готовы поделиться своими, но остро встал вопрос о переводе используемой во французских картах метрической системы измерения в систему, в основе которой лежали дюймы и ярды, поскольку, например, в американской артиллерии все расчеты базировались именно на них. При этом Александер и его подчиненные осознавали, что параллельно необходимо обеспечить и сопряжение всей картографической продукции, иначе просто было невозможно осуществлять взаимодействие союзных войск на поле боя. Предстояла колоссальная работа, которая потребовала круглосуточной усидчивости всего личного состава отдела. В целом американцы, по оценкам союзников, справились с этой непростой задачей.
В ходе Первой мировой войны впервые в истории военных конфликтов потребовалось решать вопросы качественной защиты конфиденциальной информации и ведения контрпропаганды. Для этого в рамках разведуправления АЭС был создан специальный Отдел цензора и прессы – G2-D.
Примечательно, что начальник разведуправления полковник Ноулан имел личный опыт в данной области – он столкнулся с утечками секретной информации через прессу, имевшими негативные пос ледствия для американских войск на Кубе во время Испано-американской войны (1898 г.). Поэтому данному аспекту он уделял особое внимание. Так, например, Ноулан стал инициатором серьезных трений между командованием АЭС и французской стороной, когда в местной прессе стали появляться репортажи с детальной информацией о нумерации и численности прибывавших во Францию американских частей и соединений. При штабе АЭС было аккредитовано 34 корреспондента различных изданий, общение с которыми взял на себя лично начальник разведуправления.
В сферу работы отдела попал и контроль за почтой, фотографической продукцией, официальной и частной перепиской, а также телефонными переговорами. Всего из более чем 30 миллионов писем, отправленных американскими военнослужащими в годы войны, цензуре было подвергнуто порядка 6 миллионов.
С точки зрения ведения контрпропаганды офицерам американской разведки в АЭС приходилось бороться не только с различного рода слухами и дезинформацией противника, но и, как подчеркивают историки спецслужб, с революционной агитацией, порожденной известными событиями в России.
В целом, по мнению и американских, и британских, и французских специалистов, Управление G2 справилось со своими задачами и вышло из войны вполне работоспособной организацией, которая в некоторых аспектах даже превзошла своих учителей-союзников. Не случайно и его руководителя Денниса Ноулана, которого наряду с Ральфом Ван Деманом порой называют основателем военной разведки США, еще до окончания войны повысили в звании до бригадного генерала. Кстати, во время Первой мировой войны лишь два офицера-разведчика стали генералами. Помимо Ноулана это был Мальборо Черчилль, руководитель разведаппарата в Центре.
С окончанием войны руководство США посчитало наличие военной разведывательной службы излишней роскошью и дало указание сократить ее до «приемлемого уровня». Как результат, военная разведка США вплоть до начала Второй мировой войны влачила жалкое существование, а военная контрразведка вообще была ликвидирована. Как писал американский специалист в области спецслужб Кеннет Стронг, в межвоенный период даже среди американского генералитета слишком многие разделяли мнение британского фельдмаршала сэра Дугласа Хейга, который писал: «Разведка – это довольно специфическая работа, которая имеет малое значение в армии мирного времени». И лишь вследствие того, что новая мировая бойня разразилась лишь через два десятилетия, американцы оказались в состоянии вновь мобилизовать еще не исчезнувшие опытные кадры и воссоздать спецслужбу на приемлемом уровне. Более таких «экспериментов» Вашингтон себе уже никогда не позволял.
