От первого мгновения – до последнего…
Уже 22 июня 1941 года сотрудники резидентур советской разведки, работавшие в составе дипломатических представительств СССР в гитлеровской Германии, ее странах-сателлитах и оккупированных немцами государствах, оказались на переднем крае войны. В тот день в Париже зондеркоманда из сотрудников абвера и гестапо пыталась взять штурмом здание советской дипмиссии на Рю де Гренель – и с ходу захватить шифры, переписку с Москвой и другие документы советских дипломатов и разведчиков. Однако заместитель резидента, занимавший должность вице-консула, дал шифровальщикам НКИД и НКГБ возможность уничтожить все секретные документы, схватившись в рукопашную с ворвавшимися в посольство гитлеровцами.
Не получив желаемых трофеев, им пришлось довольствоваться лишь вбросом в западные СМИ сообщений о якобы обнаруженных в «посольских помещениях ГПУ электропечей крематория для тайного сжигания трупов, гор стрелкового оружия и ампул с ядом».
Резидент во Франции Лев Василевский провел последние предвоенные дни в разъездах между Парижем, Римом и Берлином, куда вечером 21 июня 1941 г. он вместе с двумя дипкурьерами успел доставить из Италии 15 чемоданов и мешков со служебными документами. Все они вместе с бумагами посольства СССР в Берлине были уничтожены в первый день войны 22 июня, когда здание советской дипмиссии на Унтер-ден-Линден окружили плотные кордоны эсэсовцев. В последующие дни через них удалось прорваться тогдашнему заместителю резидента в Берлине Александру Короткову. Загодя «прикормив» начальника немецкой охраны посольства из старых полицейских служак, Коротков с его помощью под предлогом «прощальных свиданий с любимой девушкой-немкой» дважды выезжал на встречи со своими помощниками из организации «Красная капелла», которым передал новую рацию, шифры и расписание сеансов с Москвой.
Незадолго до начавшейся 2 июля 1941 года отправки интернированных в Берлине советских дипломатов и разведчиков для обмена через нейтральные Болгарию и Турцию на задержанных в СССР подданных Третьего рейха, в советское посольство на Унтер-ден-Линден под усиленным конвоем доставили из Варшавы советского консула Петра Васильева и его жену Елену. Ранее их арестовали и несколько суток непрерывно допрашивали чины варшавского гестапо, подозревавшие супругов в работе на советские спецслужбы. Однако немцы так и не узнали, что ненадолго попавший к ним в руки резидент НКГБ капитан госбезопасности Петр Гудимович и его жена и напарница лейтенант госбезопасности Елена Модржинская создали в оккупированной Польше эффективную разведывательную сеть, работавшую на Москву до освобождения страны в 1945 году.
До Победы П.И. Гудимович курировал заброску в Польшу и соседние страны Восточной Европы партизан 4-го разведывательно-диверсионного управления НКВД СССР, возглавляемого П.А. Судоплатовым. А Е.Д. Модржинская в 1943 году участвовала в создании информационно-аналитической службы советской разведки. Выйдя в отставку в 1953 году, Елена Дмитриевна более 20 лет проработала в Институте философии Академии наук СССР, стала доктором философских наук и автором ряда работ по воссозданной в послевоенном СССР науке социологии.
В июле 1941 года в Москву вернулись сотрудники советских дипмиссий и резидентур из Италии, Румынии, Финляндии и других стран, объявивших тогда вслед за Гитлером войну Советскому Союзу.
В это же время созданный в начале войны Государственный комитет обороны СССР, получивший всю полноту военной, политической и хозяйственной власти в стране, принял специальное постановление, определившее основные задачи разведывательных органов СССР в военное время:
– наладить работу по выявлению военно-политических и других планов гитлеровской Германии и ее союзников;
– создать и направить в тыл противника специальные оперативные отряды для осуществления разведывательно-диверсионных операций;
– оказывать помощь партийным органам в развертывании партизанского движения в тылу врага;
– выявлять истинные планы и намерения наших союзников, особенно Англии и США, по вопросам ведения войны, отношения к СССР и проблемам послевоенного устройства;
– вести разведку в нейтральных странах (Иран, Турция, Швеция и др.) с тем, чтобы не допустить перехода их на сторону стран «оси», парализовать в них подрывную деятельность гитлеровской агентуры и организовать разведку с их территории против Германии и ее союзников;
– осуществлять научно-техническую разведку в развитых капиталистических странах в целях укрепления военной и экономической мощи СССР.
Для решения указанных задач летом 1941 года советская внешняя разведка – тогдашнее 1-е Управление НКГБ СССР во главе с 33-летним старшим майором государственной безопасности Павлом Михайловичем Фитиным – располагала примерно 250 сотрудниками в ее центральном аппарате в комплексе зданий НКВД-НКГБ СССР на Лубянской площади. Еще примерно 250 разведчиков трудились тогда в резидентурах в союзных СССР странах антигитлеровской коалиции и нейтральных государствах.
При этом ряд предвоенных руководителей внешней разведки (Н.И. Эйтингон, Н.Д. Мельников, уже упомянутый выше бывший резидент в Париже Л.П. Василевский) во главе с заместителем Фитина П.А. Судоплатовым летом-осенью 1941 г. были откомандированы в созданную 5 июля 1941 г. Особую группу при наркоме внутренних дел СССР, призванную руководить ведением разведывательно-диверсионной работы на оккупированных территориях СССР, а также в гитлеровской Германии, союзных ей государствах Европы и в оккупированных ими странах. В октябре 1941-го Особая группа была преобразована во 2-й отдел НКВД СССР, а в феврале 1942 года – в 4-е Управление со штатной численностью порядка 100 сотрудников.
Основным «ударным инструментом» Особой группы – 2-го отдела – 4-го Управления НКВД стала созданная летом-осенью 1941 года Отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР (с октября 1943 по октябрь 1945 гг. – Отдельный отряд оперативного назначения НКГБ СССР), ставшая «кузницей кадров» для подготовки командиров и специалистов чекистско-партизанских отрядов, предназначенных для ведения зафронтовой разведки и диверсий.
За годы войны через ОМСБОН – ОООН, штатная численность которого в разное время составляла от 4200 до 1650 командиров и бойцов, прошло более 25 тысяч военнослужащих, в т.ч. около тысячи добровольцев из числа пребывавших в СССР иностранных коммунистов. ОМСБОН направила за линию фронта 212 разведывательно-диверсионных отрядов и групп общей численностью 7316 человек. 23 командира и бойца ОМСБОНа стали Героями Советского Союза. Среди них особого упоминания заслуживают советские разведчики с довоенным стажем Станислав Ваупшасов, Василий Корж, Петр Лопатин, Дмитрий Медведев, Кирилл Орловский, Николай Прокопюк и Александр Рабцевич.
Именно к созданному с началом Великой Отечественной войны в структуре советской разведки 4-му Управлению НКВД был прикомандирован ряд кадровых советских разведчиков, оказавшихся в 1937-1939 гг. жертвами репрессий – и восстановленных на службе в разведке военного времени.
Среди них были создатель и бессменный (до ареста в ноябре 1938 года) руководитель первой в истории ИНО «Особой группы» нелегалов-боевиков Яков Серебрянский, освобожденный в августе 1941 года из камеры смертников. Ветеран ИНО Иван Каминский, который с 1922 года до ареста в 1938 году проработал легальным резидентом в Латвии, Италии и Финляндии, а затем нелегальным – в Германии и Франции. Арестованная в июле 1938 года вслед за вскоре расстрелянным мужем-контрразведчиком помощница начальника немецкого отделения разведки Раиса Соболь. Уволенный из органов в марте 1939 года помощник ставшего невозвращенцем главного резидента в Испании Александра Орлова-Фельдбина кавалер ордена Красного Знамени Наум Белкин. И еще ряд разведчиков-«штрафников», с лихвой искупивших в годы войны свои и чужие былые проступки.
Наряду с начавшимися в августе 1941 г. реабилитацией и возвращением на службу в разведку ее ранее репрессированных сотрудников, этот месяц был отмечен состоявшимся в Москве подписанием беспрецедентного для советских спецслужб официального соглашения о сотрудничестве с британскими коллегами из созданного в июле 1940 г. в довесок к их традиционной разведке SIS (она же MИ-6) «Управления специальных операций» (SOE). В соответствии с соглашением, уже осенью 1941 года в СССР и Великобритании заработали постоянные «миссии связи», через которые между британскими и советскими спецслужбами военного времени осуществлялся обмен частью известной им информации, а также координация заброски специалистов по разведке и диверсиям в партизанские отряды на территории Польши, Румынии, Югославии.
Бессменным руководителем «британской миссии» НКВД до 1945 г. был капитан госбезопасности (спецзвание, примерно равное тогдашнему армейскому полковнику) Иван Чичаев, имевший опыт довоенного руководства легальными резидентурами при дипмиссиях в Эстонии, Латвии и Швеции.
Британские спецслужбы в Москве с конца 1941 г. официально представлял бригадир (промежуточный чин между полковником и генерал-майором) Джордж Александр Хилл, хорошо известный советским спецслужбам еще с 1918 года. К тому моменту 26-летний сын британского коммерсанта, родившийся в Российской империи, успел отличиться в боях 1915 года против немцев под Ипром в Бельгии, прошел стажировку в особом отделе (контрразведка) британской уголовной полиции Скотланд-Ярд и послужил в британской военной разведке в Греции.
В июле 1917 г. Хилл вернулся на свою историческую родину в Россию в составе британской военной миссии как «представитель Корпуса королевских ВВС». Однако его главной задачей в России было ведение разведки с упором на отслеживание действий немецкой агентуры и связанных с ней национал-сепаратистов из стран Балтии, Украины и т.п.
В августе 1918 г. после разоблачения ВЧК так называемого «заговора послов» по организации военного переворота в Москве, тогдашний глава британской дипмиссии Р.Б. Локкарт был арестован, а Хилл и его коллега и напарник Сидней Рейли перешли на нелегальное положение и успешно скрывались от чекистов до их бегства в Финляндию в ноябре 1918 года. В начале 1920-х гг. Хилл вышел в отставку и описал свои шпионские похождения в России, включая личные контакты с Львом Троцким и Феликсом Дзержинским, во впервые опубликованной в 1933 году книге воспоминаний «Иди разведывать землю», изданной в России в середине 1990-х гг. под названием «Моя шпионская жизнь».
С началом Второй мировой войны Хилл вернулся на службу в британскую разведку, в 1940 г. как эксперт по взрывчатке и диверсиям был зачислен в штаты УСО, и спустя полтора года отбыл с миссией в Москву.
Мало кому известно, что с осени 1941 до марта 1942 гг. британские представители при советских органах госбезопасности пребывали в городе Куйбышеве (ныне – Самара), куда в сентябре 1941 года из прифронтовой Москвы было эвакуировано большинство подразделений центрального аппарата НКВД СССР, включая внешнюю разведку. В те грозные месяцы в столице остались немногочисленные сотрудники 1-го и 4-го управлений НКВД, которые в случае захвата города гитлеровцами должны были заниматься сбором информации и организацией диверсий. Так, уволенный из разведки в 1937 г. «за невозможностью дальнейшего использования» ветеран ВЧК-ОГПУ полковник Георгий Мордвинов готовился занять скромную должность слесаря-водопроводчика в одной из московских гостиниц, где при немцах должен был разместиться оккупационный штаб.
Выпускник ШОН 1941 года Игорь Щорс (троюродный брат героя Гражданской войны Николая Щорса) был трудоустроен инженером на Рублевскую водопроводную станцию. А дочь тульского железнодорожника из Узловой, специалистка по Германии и Скандинавии Зоя Рыбкина (будущая известная детская писательница Зоя Воскресенская) вживалась в роль сторожихи на железнодорожном переезде. Но вместо этого в октябре 1941 года вслед за мужем-резидентом Борисом Рыбкиным она выехала в нейтральную Швецию в качестве пресс-атташе при единственной тогда советской женщине-после Александре Коллонтай.
В Стокгольме Зоя Ивановна работала настолько успешно, что после состоявшегося в июле 1943 года отъезда мужа в Москву на руководящую должность в 4-м управлении НКВД, она до марта 1944 года исполняла обязанности легального резидента в Швеции. Опять-таки это – беспрецедентный пример в истории спецслужб Второй мировой войны.
Вслед за британцами соглашение о сотрудничестве через специальных официальных представителей было достигнуто в январе 1944 г. между руководством НКВД СССР и созданным летом 1942 г. Управлением стратегических служб США (УСС). Представителем советских спецслужб в Вашингтоне был назначен полковник Андрей Граур, который в 1941-1943 гг. был заместителем Ивана Чичаева в Лондоне. Американцы передавали ему главным образом информацию о военной экономике Германии, разработках немцами и их союзниками новых видов вооружений, а также об отношениях Берлина с тогдашними вассалами в Будапеште, Бухаресте и Хельсинки – в обмен на аналогичные сведения по Болгарии, Словакии и Югославии.
Наряду с указанными выше официальными партнерскими каналами, советская разведка имела возможность проверять, уточнять и дополнять информацию, поступавшую от тогдашних западных союзников, благодаря своим тайным помощникам в Великобритании и США. Так, работавший в Лондоне с небольшими перерывами с 1936 г. легальный резидент Анатолий Горский к концу 1940 года восстановил связь с легендарной «кембриджской пятеркой», члены которой в годы Второй мировой войны были приняты на службу в важнейшие госструктуры Великобритании: Гай Берджесс и Энтони Блант – в контрразведку МИ-5, Ким Филби – в разведку МИ-6, Джон Кернкросс – во вновь созданный Центр правительственной связи (а также перехвата и дешифровки иностранных сообщений). А работавший с 1934 года в МИД Великобритании Дональд Маклин в 1944 г. был направлен секретарем британского посольства в столицу США, где отвечал за обмен совершенно секретной информацией по атомным проектам Лондона и Вашингтона.
Имея таких помощников, Горский и ставший его заместителем по научно-технической разведке 27-летний выпускник Московского станко-инструментального института и Школы особого назначения Владимир Барковский на протяжении всей Великой Отечественной войны сообщали в Москву содержание всех сколько-нибудь важных документов, которые циркулировали в военном и дипломатическом ведомствах Великобритании. Особого упоминания в этой связи заслуживает поступивший 7 мая 1943 года из НКГБ СССР в Государственный комитет обороны текст шифрованной переписки верховного командования вермахта о плане летней наступательной операции «Цитадель» на Курско-Белгородском направлении. Эта переписка была перехвачена и расшифрована британскими криптографами из Центра правительственной связи в Блетчли-Парке и передана А. Горскому Джоном Кернкроссом. Содержащиеся там сведения помогли Генеральному штабу Красной Армии разработать планы глубокой и активной обороны с последующим контрнаступлением на Курской дуге, блестяще реализованные в июле-августе 1943 года.
Наряду с Великобританией, особые успехи были в 1941-1945 гг. достигнуты советской разведкой в США. К этому периоду возглавлявший с 1936 года нелегальную резидентуру в Соединенных Штатах ветеран ИНО Исхак Ахмеров, женой и напарницей которого была Хелен Лоури – племянница тогдашнего лидера компартии США Эрла Браудера, – имел помощников левых убеждений в Госдепартаменте, Министерстве финансов и военном министерстве. Поступавшая от них информация позволила советской разведке сделать осенью 1941 года вывод о скором и неизбежном начале войны Японии против США – и о невозможности одновременного с этим нападения японцев на СССР.
Анатолия Вениаминовича Горского можно с полным правом назвать «самородком советской разведки». Родившийся в 1907 году в Енисейской губернии (нынешняя Новосибирская область) сын учительствовавших там политических ссыльных начал работу в отделе ОГПУ в Благовещенске на технической должности делопроизводителя в 1928 году.
В начале 1930-х гг. был вслед за своим тогдашним руководством переведен в Москву в центральный аппарат НКВД, а в 1936 году направлен в Лондон в статусе технического сотрудника советской дипмиссии для работы шифровальщиком и помощником легального резидента Адольфа Чапского. После того как в 1937-1938 гг. Чапский и его преемник Григорий Графпен были отозваны в Москву и репрессированы, не имевший специального чекистско-разведывательного образования 31-летний А.В. Горский остался единственным работником-универсалом в лондонской резидентуре.
Почти полтора года Горский в одиночку поддерживал контакты с 20 помощниками советской разведки в Великобритании, обрабатывал полученные от них материалы – и лично направлял их в Москву как шифровальщик. Пройдя с марта по октябрь 1940 года переподготовку в Москве, Горский вернулся в Лондон уже как резидент с диппаспортом второго секретаря посольства. В конце 1940 года в помощь ему было направлено четверо молодых разведчиков, включая уже упомянутого выше Владимира Барковского, удостоенного в 1996 году за свои заслуги звания Героя Российской Федерации.
«Лондонская пятерка» Горского и его подчиненных успешно руководила работой «кембриджской пятерки» и других ценных источников советской разведки военного времени. Осенью 1944 года Анатолий Горский сменил Василия Зарубина на посту главного резидента в Вашингтоне, а с 1947-го по 1952 год возглавлял англо-американский отдел центрального аппарата разведки. Как и многие ее ветераны, кавалер пяти боевых орденов полковник Горский был уволен из органов госбезопасности «по сокращению штатов» в 1953 году. Но сумел наилучшим образом использовать «на гражданке» свои прекрасные знания английского языка и реалий жизни в США и Великобритании.
С 1956 года Горский стал переводчиком издававшейся в СССР зарубежной детективно-приключенческой литературы. Вместе с бывшим коллегой и другом Львом Василевским он перевел на русский знаменитый «пиратский роман» Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада». За ним последовали рассказы Артура Конан Дойля для первого в СССР собрания его сочинений, пьесы лично знакомого Горскому британца Джона Пристли и детективы открытого Горским для советского читателя американца Рекса Стаута.
А.В. Горский ушел из жизни в 1980 году – но сделанные им переводы по разным причинам не издававшихся в СССР работ того же Конан Дойля продолжают публиковаться в России уже в XXI веке.
Как следствие, дивизии Красной Армии, развернутые тогда против японской армии на Дальнем Востоке и в Сибири, были спешно переброшены в конце 1941 г. на запад – и сыграли ключевую роль в начавшемся в декабре 1941 года за считанные дни до Перл-Харбора контрнаступлении советских войск под Москвой.
В свою очередь, направленный в октябре 1941 года лично Сталиным в Нью-Йорк легальный резидент Василий Зарубин вместе с супругой и напарницей Елизаветой Юльевной в кратчайшие сроки восстановил связи с несколькими десятками источников, которых привлек к работе на СССР его предшественник Гайк Овакимян, объявленный американцами «персоной нон грата» в мае 1941 г. Наряду с этим, Зарубин и его заместитель по научно-технической разведке, бывший аспирант Московского института химического машиностроения (и будущий Герой Российской Федерации) Леонид Квасников с 1943 года вели целенаправленный сбор информации об американском атомном проекте. Благодаря этому к моменту первых успешных испытаний атомной бомбы «Тринити» в пустыне штата Нью-Мексико 16 июля 1945 г. технология ее производства уже была полностью известна в Москве.
Значимым импульсом для работы советской внешней разведки после переломной для Второй мировой войны победы Красной Армии под Сталинградом стало принятое Государственным комитетом обороны СССР 5 июня 1943 г. постановление «О мероприятиях по улучшению зарубежной работы разведывательных органов СССР». В его основу легли предложения, подготовленные начальником разведки П.М. Фитиным с учетом боевого опыта, накопленного его службой за два первых года войны.
Прежде всего, речь шла о необходимости создания в структуре разведки постоянно действующего информационно-аналитического подразделения, призванного перепроверять, обобщать и сводить в целостные докладные материалы для руководства СССР разноречивую и не всегда полную информацию по приоритетным разведывательным темам, поступавшую в Центр от разных источников.
Изначально штаты созданного в декабре 1943 г. Информационного отдела (ИНФО) 1-го Управления НКГБ СССР насчитывали 41 сотрудника. К концу Великой Отечественной войны там работало уже 126 специалистов во главе с имевшим 20-летний опыт легальной и нелегальной работы в полдюжине стран Европы и Азии генерал-майором Михаилом Андреевичем Аллахвердовым. Аналитики ИНФО сыграли ключевую роль в подготовке для советского руководства максимально подробных документов накануне состоявшихся в 1945 г. международных конференций в Ялте, Сан-Франциско и Потсдаме, заложивших основы послевоенного мироустройства, включая создание Организации Объединенных Наций.
Также эксперты ИНФО непрерывно и кропотливо обобщали добываемую их коллегами «в поле» секретнейшую информацию о зарубежных разработках атомного оружия. Ее получение заметно активизировалось после того, как в ноябре 1944 г. начальник разведки Павел Фитин подписал «План мероприятий» по агентурно-оперативному проникновению в секреты англо-американского атомного проекта под кодовым названием «Энормоз».
Наряду с созданием ИНФО, завершающий этап Великой Отечественной и Второй мировой войны был ознаменован для советской разведки созданием ряда легальных резидентур при вновь создаваемых постоянных миссиях СССР в ряде стран мира, с которыми у Советского Союза до этого отсутствовали дипломатические отношения. Прежде всего, речь идет о государствах Латинской Америки и Северной Африки, а также об Австралии и Канаде.
Если в начале 1941 г. в разных странах мира работало 45 легальных и 14 нелегальных резидентур советской внешней разведки, то к 1945 г. их насчитывалось уже порядка 90. Штатная численность центрального аппарата разведки увеличилась с 1941 по 1945 гг. с 250 до примерно 600 сотрудников. Для сравнения: штатная численность Наркомата иностранных дел СССР за тот же период увеличилась с 500 до 1500 сотрудников. Сколько из них являлось кадровыми сотрудниками внешней разведки – до сих пор официально не обнародовано.
В годы Великой Отечественной войны самые многочисленные резидентуры советской внешней разведки действовали в граничащих с СССР Турции, Иране, Афганистане и Китае. На первом этапе войны основные усилия советских разведчиков в этих странах были направлены на предотвращение их использования как новых плацдармов агрессии против Советского Союза, в том числе со стороны активно поддерживаемых из Берлина и Токио местных этнорелигиозных радикалов.
Предметом особой заботы советских спецслужб было обеспечение безопасности действовавшего с ноября 1941-го по сентябрь 1945 года т.н. «Южного маршрута ленд-лиза» через Персидский залив, Иран и Каспийское море. Этим путем в СССР было доставлено 23 процента общих объемов западных военных поставок, в т.ч. почти половина из 400 тысяч поставленных из США армейских автомобилей.
Также особое стратегическое значение для СССР до конца 1944 года имело соблюдение властями Турции режима судоходства через проливы Босфор и Дарданеллы между Черным и Средиземным морями, включая запрет на проход через эти проливы боевых кораблей Германии и союзной ей Италии. Наряду с этим, советские разведчики в Турции во главе с Георгием Мордвиновым и Михаилом Батуриным непрерывно отслеживали оттуда ситуацию на Балканах, прежде всего в оккупированных гитлеровцами Греции и Югославии, а их возглавляемые Михаилом Аллахвердовым коллеги в Афганистане держали на контроле развитие политической ситуации в Индии, народы которой все более активно добивались достигнутой в 1947 году независимости от Великобритании.
До 1939 года большинство нелегальных резидентур советской разведки использовали для связи с Центром самодельные радиостанции, которые радисты вручную собирали на местах из деталей, общедоступных для зарубежных радиолюбителей. Правда, дальность этих портативных раций не превышала 200-300 км, что вынуждало отечественные спецслужбы использовать для ретрансляции их сообщений в Центр стационарные приемо-передающие комплексы в советских дипмиссиях и на судах загранплавания.
С началом Второй мировой войны власти большинства стран Европы резко ужесточили контроль за эфиром и радиорынками. В этих условиях руководство НКВД СССР форсировало разработки специальных портативных и мощных агентурных радиостанций на базе спецНИИ в подмосковном Кучино. Инженеры институтской лаборатории радиосвязи во главе с легендарным радиоконструктором Львом Терменом создали к 1941 году станцию большой мощности «Джек-1» с дальностью передачи до 2500 км. Однако ее отличала большая масса (25 кг), необходимость использовать антенну длиной 15 метров и питание от сети. Гораздо более портативные агентурные рации «Белка» и «ПП-16» на аккумуляторных батареях могли работать в более ограниченном диапазоне радиочастот и на расстояниях до 500 км.
Для устойчивого приема их сигналов в канун войны под Брестом был развернут специальный радиоузел НКГБ СССР, который удалось эвакуировать 22 июня 1941 года благодаря доблести защитников Брестской крепости, задержавших продвижение гитлеровцев по региону.
Эффективный радиообмен Центра с советскими нелегальными разведчиками в оккупированной Европе был восстановлен лишь в начале 1942 года силами развернутой в Лондоне по договору с британскими спецслужбами миссией связи советской разведки во главе с И.А. Чичаевым.
Примечательно, что самим британцам удалось начать серийное производство первой портативной радиостанции для разведчиков «Mark II» лишь в октябре 1942 года – на год позже того, как в блокадном Ленинграде в серию (до 2000 единиц в месяц) пошла самая массовая радиостанция для «невидимого фронта Второй мировой». Речь идет о легендарной рации «Север» дальностью действия до 700 км, эффективность и надежность которой признавали даже немецкие специалисты по радиоразведке.
В свою очередь, тогдашний главный резидент НКВД и по совместительству чрезвычайный и полномочный посол СССР в Китае Александр Панюшкин и его подчиненные всю войну зорко следили за действиями японцев в оккупированных Маньчжурии и Корее, особенно за попытками военных провокаций Токио против Советского Союза и двух возникших в 1920-х гг. в регионе народных республик – Монголии и Тувы.
С 1944 года одним из главных приоритетов работы советской внешней разведки стал сбор информации о планах властей Великобритании и США в отношении послевоенного устройства Европы, включая будущие судьбы Германии и ее союзников, а также европейских государств, освобождаемых с участием Красной Армии от гитлеровской оккупации. В конце 1943 года в Болгарию, союзную тогда Гитлеру, но так и не объявившую войну СССР, прибыл опытнейший советский разведчик с 20-летним стажем полковник Дмитрий Федичкин, внесший большой вклад в состоявшееся в сентябре 1944 года бескровное вступление в страну Красной Армии и последующее утверждение власти Народно-освободительного фронта.
С февраля 1944 года при штабе командующего армией югославских партизан и лидера коммунистов Югославии Иосипа Броз Тито работала постоянная советская военная миссия с участием представителей разведки Г.С. Григорьева и Б.П. Одинцова. В сентябре 1944 года после выхода Финляндии из войны против СССР, в Хельсинки из советского посольства в Стокгольме вернулся предвоенный резидент Елисей Синицын. В том же месяце в перешедшую на сторону антигитлеровской коалиции Румынию прибыла группа советских разведчиков с участием будущего видного советского разведчика и историка разведки Виталия Чернявского.
Усилия, предпринятые всеми перечисленными выше и многими другими советскими разведчиками и их помощниками, способствовали успешной выработке и принятию военно-политических решений общемирового значения на последней конференции лидеров антигитлеровской коалиции И.В. Сталина, Ф.Д. Рузвельта и У. Черчилля, встретившихся в крымской Ялте в феврале 1945 года. После того как государственное руководство СССР смогло загодя ознакомиться с добытыми разведкой секретными подготовительными конференциями правительств США и Великобритании, на Ялтинской конференции были согласованы заключительные военные усилия, которые должна была завершить безоговорочная капитуляция противника. Были намечены линии политики в отношении будущей Германии, необходимость союзного контроля над ней, уничтожения сил милитаризма и фашизма, уплаты репараций. Было решено создать международную организацию для поддержания мира и безопасности (будущая ООН) и придерживаться принципа единогласия между великими державами в Совете Безопасности. Было согласовано вступление СССР в войну против Японии после завершения войны с Германией.
Вторая мировая война в Европе и Великая Отечественная война закончились в ночь с 8 на 9 мая 1945 года подписанием Акта о безоговорочной капитуляции Германии в уцелевшем в последних боях здании военно-инженерного училища в берлинском предместье Карлсхорст. От СССР капитуляцию гитлеровского рейха принял и скрепил своей подписью маршал Советского Союза Г.К. Жуков. После этого исторический Акт лег на стол перед членами немецкой военной делегации во главе с фельдмаршалом В. Кейтелем (повешенным через год в Нюрнберге по приговору Международного военного трибунала).
Этот документ положил перед поверженными противниками «офицер штаба Жукова». А на самом деле – полковник советской разведки Александр Коротков. Тот самый, который 22 июня 1941 года в должности заместителя резидента в Берлине сумел провести последние встречи с помощниками из «Красной капеллы». В победном мае 1945 года он вновь прибыл в Берлин, чтобы возглавить работу советской разведки в Германии. В новом послевоенном мире, создание и защита которого не могли обойтись без работы советской разведки и разведчиков.
Рассказу об их деятельности в первые послевоенные годы будет посвящен наш следующий очерк.
