Новая стратегическая концепция Альянса нацелена на блокаду России
На заседании Совета НАТО на уровне министров обороны 21-22 октября 2021 г. был принят новый набор целей Альянса до 2030 г. Главное внимание уделено консультациям по проекту новой Стратегической концепции (СК), которую планируется утвердить на саммите в Мадриде летом 2022 г., а также выработке действий Альянса в условиях новой обстановки безопасности.
Работа по формулировке базовых положений СК будет продолжена на заседании Совета НАТО на уровне министров иностранных дел; Военный комитет встретится в формате начальников генштабов; рутинная работа по согласованию документа будет вестись на еженедельных заседаниях Североатлантического совета.
При довольно высокой частоте заседаний на различных руководящих уровнях не стоит все же преувеличивать значимость консультаций между союзниками. Все эти встречи являются почти постановочными, поскольку решения блока принимаются только Госдепом США и Пентагоном, а стратегии национальной безопасности и военные доктрины США представляют собой определяющий фактор развития доктринальных взглядов НАТО. Неизменность ведомой роли Альянса, его вассалитета еще раз продемонстрировала история с поспешным выводом американских войск из Афганистана, а также принятое втайне от союзников решение о создании англосаксонского блока AUKUS.
Важное влияние на развитие взглядов на подготовку и использование Объединенных Вооруженных Сил (ОВС) НАТО оказывает намерение нынешней администрации США осуществить перенос усилий в «серую» зону и широко использовать Силы специальных операций в военных конфликтах будущего, что получило отражение в недавно принятых «Временных указаниях по стратегии национальной безопасности» президента США Джо Байдена.
Упомянутые и некоторые другие «вводные» из-за океана на фоне не всегда доброжелательной реакции на них ведущих государств Альянса (Франции, Германии) основательно усложняют формальный процесс подготовки Стратегической концепции, который традиционно включает три отдельных этапа: обсуждение в ходе серии семинаров; консультации с союзными столицами; разработка концепции и завершение переговоров.
Свою лепту в подготовку новой СК НАТО внесла группа международных экспертов – «совет мудрецов», сформированная генсеком Альянса на начальном этапе работы над концепцией. Группа составила программу развития и реформ – этакий свод рекомендаций на тему того, как Североатлантическому альянсу следует действовать в ближайшие 10 лет. Среди основных советов от «мудрецов» – обеспечение технологического превосходства над Россией и жесткое реагирование на угрозы, которые специалистам видятся в действиях Москвы. Блоку следует также быть готовым к росту могущества Китая.
Руководство Альянса не обязано безоговорочно следовать всем полученным советам, однако даже беглый их анализ позволяет представить ту парадигму, в которой блок будет развиваться.
Возникшие в последнее десятилетие новые вызовы в сфере безопасности, усиление военной и геополитической роли крупнейших мировых игроков, современные угрозы, такие как терроризм и подрывная деятельность в киберпространстве, – все эти факторы делают необходимым пересмотр тех подходов, которыми НАТО пользуется на данный момент. Таков лейтмотив доклада «НАТО-2030: едины в новой эпохе», составленного коллективом экспертов в военной и дипломатической сферах.
На выработку предложений по новой СК оказал решающее влияние комплекс ряда факторов.
1. Резкое обострение международной обстановки по ряду направлений обеспечения безопасности, которые США и НАТО считают для себя чувствительными. Министры согласовали всеобъемлющий План защиты евроатлантического региона, одной из фундаментальных задач которого провозглашено сдерживание России.
В этом контексте в небе Южной Европы в октябре проведены учения Альянса по стратегическому сдерживанию Steadfast Noon 2021 с привлечением самолетов и персонала из 14 стран НАТО. Альянс ссылается на якобы «рутинный характер» этих ежегодных маневров, но в текущем году они имели явно провокационный характер по отношению к России и Белоруссии, поскольку на них отработан сценарий ядерной войны, а именно применение американских управляемых ядерных бомб новых модификаций В61-12 мощностью от 0,3 до 50 кт, хранящихся в арсеналах в Германии, Италии, Бельгии, Нидерландах и Турции. Одновременно в Румынии и Болгарии, в 400 км от Крыма, были организованы летно-тактические маневры Альянса Castle Forge, в которых приняли участие самолеты F-15E ВВС США, способные нести бомбы В61-12.
2. Новые масштабы внешних угроз и вызовов НАТО, список источников которых, по мнению Альянса, возглавляют Россия и Китай, а также усиление внутренних угроз единству Альянса, в частности, спровоцированных решением о создании военного блока AUKUS, которое англосаксонские страны приняли втайне от союзников по НАТО.
3. Пересмотр доктринальных военно-политических документов США, в частности, связанных с намерением Вашингтона наращивать возможности Сил специальных операций для борьбы в «серых зонах», что потребует учета в новой редакции СК НАТО.
4. Поражение США и НАТО в операции в Афганистане, что повлекло за собой потребность извлечь уроки и сделать выводы по многим военно-политическим аспектам развития НАТО в период до 2030 г.
5. Необходимость согласовать подходы к инновационному развитию НАТО в сфере искусственного интеллекта, кибернетических и квантовых технологий, когнитивной войны. Главная цель внедрения инновационных технологий – победить Россию за счет военно-технологического превосходства.
На фоне попыток позиционировать Североатлантический альянс как нечто «гораздо большее, чем просто военная организация, но и политическое сообщество», существуют разные мнения по шагам, направленным на придание блоку новых качеств, необходимых для работы с государствами-партнерами и международными организациями в изменившихся условиях. И, наконец, нет единства в определении путей «создания порядка евроатлантической безопасности на основе сотрудничества и реагирования на такие общие угрозы, как терроризм, распространение ядерного оружия, пиратство и незаконный оборот наркотиков». В прошлом не было единодушия, например, и при выработке позиции Альянса по проведению операций в Ираке и Ливии, когда в первом случае Франция, а во втором – Германия выступили против военного вмешательства.
Сегодня вызовом организации являются также политические разногласия, которые разделяют членов НАТО не только по вопросу об ответственности за крах операции в Афганистане, но и в отношении последствий, которые проигранная афганская война будет иметь для политических амбиций и имиджа Североатлантического блока.
Выступая за решительное расширение спектра возможностей НАТО по оперативному реагированию на вызовы современности, политики и военные ссылаются на наличие новых ключевых угроз, о которых не было речи в предыдущих стратегических концепциях блока:
• укрепление России, рост мощи Китая, появление новых центров силы (Иран);
• снижение интереса США к Евро-Атлантическому региону и перенос основных усилий Вашингтона в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР);
• внутренние неурядицы в США;
• пандемия COVID-19 и беспрецедентный энергетический кризис в Европе и других регионах;
• обострение в мире политического фанатизма и религиозного фундаментализма;
• «темная сторона» глобализации, подразумевающая международный терроризм, организованную преступность и распространение оружия массового уничтожения;
• нерешенность социально-экономических проблем в странах Африки и Ближнего Востока, климатические изменения, энергетическая безопасность, порождающие соперничество за ресурсы и растущую массовую миграцию;
• ослабление института национального государства и способности влиять на обстановку в сфере безопасности таких организаций, как ООН, ОБСЕ, НАТО и Евросоюз.
Перечисленные и некоторые другие угрозы формируют спектр угроз нового типа, так называемых «гибридных угроз», противодействие которым требует существенного пересмотра стратегий Альянса и объединения усилий США, НАТО и ЕС.
Важным фактором влияния на содержание и цели СК служит трансформация ОВС блока. В 2021 г. Стратегическое командование НАТО по трансформации разработало программу долгосрочной военной трансформации, основанную на предвидении и подготовке к неоднозначной, сложной и быстро меняющейся обстановке безопасности в будущем. Первый компонент программы – это стратегический форсайт-анализ (оценка долгосрочной перспективы). Второй компонент – рамки будущих операций Альянса. Долгосрочная военная трансформация базируется на решениях и действиях, необходимых для подготовки Североатлантического союза к будущим вызовам безопасности, которые следует отразить в новой СК НАТО.
В военных планах Альянса особое внимание уделяется вопросам контроля обстановки на Черном море с целью «купировать» там российские силы и не допустить превращения моря в «русское озеро». Проблемой Черного моря занимаются крупнейшие исследовательские центы Запада: корпорация RAND, Центр стратегических и международных исследований (CSIS) и ряд других.
Для разработки документа о перспективах развития стратегической обстановки на Черном море в ноябре 2021 г. в Норфолке, Брюсселе и Бухаресте проведен под эгидой НАТО вебинар по оценке долгосрочной перспективы развития обстановки в Черноморском регионе.
Одновременно принимаются меры по углубленному изучению Китая. В 2020 г. Верховный главнокомандующий ОВС НАТО поручил штаб-квартире уделять особое внимание КНР и расширять стратегическое прогнозирование ее возможностей для проведения будущих оценок. С июня 2021 г. Отделение стратегического прогнозирования НАТО издает еженедельный бюллетень и ежемесячный отчет по Китаю.
Для трансформации структур и механизмов Альянса в интересах успешного противодействия угрозам военные специалисты предлагают пересмотреть используемую НАТО методику принятия решений. При этом неизбежно могут быть затронуты не только собственно военные, но и политические основы деятельности блока.
К числу предлагаемых изменений, которые уже неоднократно предлагается зафиксировать в доктринальных документах блока, относятся:
• переход от установленного в органах НАТО принципа принятия решений на основе консенсуса к принципу большинства голосов и ликвидация права наложения вето на данные решения странами – участницами Североатлантического союза. Особенно это важно для органов военного управления, иначе Альянс потеряет способность успевать за событиями в ходе динамично развивающейся кризисной ситуации, как это было, например, на Кавказе в августе 2008 года. Принцип консенсуса предлагается сохранить только для Постоянного совета НАТО;
• отказ от налагаемых национальными законодательствами стран-членов НАТО ограничений по участию в операциях этой организации и правилам применения силы, подобных тем, что мешали совместным действиям в афганской кампании;
• исключение из процесса принятия решений по операциям НАТО тех членов Альянса, которые не участвуют в этих кампаниях. От них требуется только не выдвигать возражений против принимаемого решения;
• использование силы без санкции Совета Безопасности ООН в тех случаях, когда требуется принятие незамедлительных мер для защиты большого числа людей.
Однако формулировки военных не всегда разделяют их гражданские коллеги. Например, в докладе экспертов по проекту предыдущей стратегии НАТО 2010 г. откровенно признавалось: «Военные и гражданские пытаются планировать по-разному, устанавливают разные приоритеты, принимают разные стандарты подотчетности, по-разному подходят к подбору и расстановке кадров и часто говорят на одном языке так, что с трудом понимают друг друга».
Ясно, что для выработки внутри самой организации единого стратегического понимания путей развития Альянса предстоит еще немало поработать. Поэтому говорить о полном консенсусе в НАТО по поводу содержания и направленности изменений стратегии блока преждевременно. Недостаток единства и решимости из-за разных интересов и разного восприятия угроз союзниками неизменно будет напоминать о себе и при разработке новой СК Альянса.
Перечисленные и некоторые другие факторы предопределили напряженность повестки встречи министров обороны.
Несмотря на недовольство ряда государств НАТО бесцеремонным поведением Вашингтона по отношению к союзникам, министры обороны на встрече в октябре 2021 г. в существенной мере продвинули работу над СК и приняли ряд важных документов, формирующих повестку работы Альянса на предстоящие годы.
Одной из важных задач новой Стратегической концепции является создание «нового политического измерения» Альянса, касающегося пересмотра сложившихся стереотипов в оценках и реакциях блока на изменения обстановки в мире. Новое политическое измерение должно придать «консультациям» статус новой функции НАТО – в дополнение к трем основным функциям, определенным в Стратегической концепции 2010 г.: коллективная оборона, кризисное управление и совместная безопасность. Утверждение такого подхода приведет к повышению значимости и активации статьи 4 Вашингтонского договора НАТО об обязательных консультациях сторон, «если, по мнению какой-либо из них, территориальная целостность, политическая независимость или безопасность какой-либо из Договаривающихся сторон окажутся под угрозой».
Министры обороны стран НАТО согласовали «Всеобъемлющий план обороны Евро-Атлантического региона», призванный обеспечить наличие и готовность у Альянса «нужных сил в нужном месте в нужное время». Подписано «Соглашение о намерениях в областях ПВО и радиационной, химической и биологической защиты. Это решение вызывает особую озабоченность оборонных ведомств России и Белоруссии. В этой связи министр обороны России генерал армии Сергей Шойгу подчеркнул, что в Румынии и Польше Пентагон размещает противоракетные комплексы Aegis Ashore. При этом универсальность их пусковых установок позволяет применять наряду с противоракетами крылатые ракеты Tomahawk и перспективные ударные средства, разрабатываемые в США.
В рамках принятого в НАТО расширенного подхода к безопасности и подготовки Альянса к вызовам сегодняшнего и завтрашнего дня министры отметили, что Североатлантический союз сталкивается с рядом проблем в новых областях конфликта, которые возникают в результате внедрения новых и революционных технологий.
Важное место в концепции отводится реализации ряда основополагающих решений по развитию технологий, имеющих военное применение и рассчитанных на то, чтобы победить противника за счет технологического превосходства.
С этой целью министры создали «Международный фонд инноваций», в который планируется инвестировать 1 млрд. евро.
Инновации включают в себя развитие исследований и практические разработки в следующих областях военной техносферы:
• Противодействие гибридным угрозам в «серой зоне». Главным приоритетом НАТО названо противодействие гибридным угрозам, которые все чаще возникают в «серой зоне», где государственные и негосударственные субъекты используют гибридные тактики, такие как дезинформация, кибератака, использование Сил специальных операций.
• Квантовые технологии в обороне и безопасности определены Брюсселем как одна из ключевых новых технологий для дальнейшей разработки под эгидой НАТО. НАТО рассматривает как многообещающую перспективу военного применения квантовых технологий для построения защищенных линий связи для надежной передачи чувствительной информации в сферах обороны и безопасности. С другой стороны, существует понимание опасности применения квантовых технологий противником для получения доступа к «чувствительной» информации. Чтобы противостоять этой угрозе, потребуется полностью обновить цифровую инфраструктуру, используя криптографию, которая должна быть «квантовой», то есть защищенной как от квантовых, так и от классических компьютеров. Во-первых, военных привлекают возможности квантового зондирования для обнаружения подводных лодок и самолетов-невидимок, для определения местоположения, навигации и синхронизации. Такие «квантовые устройства» можно использовать в качестве надежных инерциальных навигационных систем, которые позволяют осуществлять навигацию без необходимости использования внешних систем, таких как GPS. Во-вторых, весьма перспективной представляется «квантовая угроза», на которой построены квантовые вычисления в криптографии. Квантовый алгоритм для дешифрования цифровой связи был разработан в 1994 году и ждет появления квантового компьютера, способного его использовать.
• Искусственный интеллект в НАТО: динамичное внедрение, ответственное использование. Министры обсудили «Стратегию в области искусственного интеллекта (ИИ)» как важнейшего локомотива развития всей военной техносферы НАТО. Алгоритм классификации на основе ИИ можно использовать для обработки сложных вычислительных задач распознавания образов, для обнаружения объектов в изображениях, например, идентификации самолетов, ПУ ракет, бронетанковой техники и зданий на изображениях, полученных средствами авиационной или космической разведки. ИИ – это способность машин выполнять задачи, которые обычно требуют человеческого интеллекта – например, распознавание закономерностей, обучение на основе опыта, умение анализировать и делать выводы, прогнозы или принимать управленческие решения – в цифровом виде или в качестве интеллектуального программного обеспечения, лежащего в основе автономных физических систем.
С учетом возможностей ИИ к предстоящему саммиту готовятся предложения по мерам противодействия российским ракетным системам, способным нести ядерное оружие. Намечены консультации об обеспечении безопасности, надежности и эффективности средств ядерного сдерживания Альянса.
• Киберпространство объявлено Альянсом новой оперативной средой, выпущено руководство по вариантам стратегического реагирования на значительную злонамеренную киберактивность, в котором перечислен широкий спектр инструментов – политических, военных, дипломатических и экономических, – имеющихся в распоряжении Североатлантического союза для реагирования на киберактивность.
Стратегическую значимость киберугроз для национальной безопасности России отметил министр обороны Сергей Шойгу. По его словам, «масштабность угроз в сфере кибербезопасности приближается к понятию «оружие массового поражения» – даже не имея ракет и авиации, можно посредством компьютерных атак нанести серьезный ущерб инфраструктуре любого мегаполиса».
• Когнитивная война (КВ, она же война за сознание, ментальная война, война за умы) ведется при все более широком использовании социальных сетей, обмена сообщениями в социальных сетях и мобильных устройств. В КВ человеческий разум становится полем битвы. Цель состоит в том, чтобы изменить не только то, что люди думают, но и то, как они думают и действуют. При успешном ведении КВ формирует и влияет на индивидуальные и групповые убеждения и поведение, способствуя достижению тактических или стратегических целей. В своей крайней форме КВ может расколоть и раздробить все общество, так что у него больше не будет коллективной воли сопротивляться намерениям противника. Таким образом, противник получает возможность подчинить себе общество, не прибегая к прямой силе или принуждению. Запланировано проведение конференции НАТО, посвященной вопросам разработки и организации КВ, которая становится шестой сферой боевых действий Североатлантического альянса.
• Когнитивная биотехнология: возможности и соображения для Североатлантического союза. Когнитивная биотехнология (КБТ) направлена на улучшение качества и быстроты человеческого мышления, восприятия, координации и воздействия на физическую и социальную среду. С помощью КБТ эффективность мышления, способность человека переносить перегрузки или действовать в неблагоприятной среде, обычно ограниченная пределами его физиологии, может быть расширена и усилена биофизическими, биохимическими или биоинженерными средствами.
НАТО скорректировала структуру своего Международного штаба, учредив новые подразделения, занимающиеся инновациями и политикой в области данных, такие как Секция гибридных вызовов и энергетической безопасности в Отделе новых вызовов безопасности НАТО.
Особое место в работе по достижению технологического превосходства над противником в различных областях отводится центрам передового опыта (ЦПО) НАТО.
Формирование ЦПО предполагает выступление одного или нескольких членов НАТО с инициативой о его создании. Страна-инициатор разрабатывает базовую концепцию будущего центра и передает ее на рассмотрение в Стратегическое командование по трансформации (СКТ) ОВС НАТО (г. Норфолк, штат Виргиния, США). В документе раскрываются области специализации ЦПО, предполагаемое место дислокации, его роль в развитии Альянса и другие вопросы. После одобрения концепции страны, участвующие в создании центра, подписывают «меморандум о взаимопонимании». Позже, в соответствии с установленными процедурами, СКТ принимает решение об аккредитации национальной структуры в качестве центра передового опыта НАТО, а также осуществляет координацию деятельности всех ЦПО. Альянс не финансирует напрямую эти организации, а расходы по обеспечению их деятельности распределяются между «странами-основателями» и «странами-спонсорами».
С учетом провозглашенной США ставки на борьбу в «серых зонах» и использования Сил специальных операций в гибридной войне, ведущая роль отводится ЦПО в области киберзащиты, борьбы с гибридными угрозами, стратегических коммуникаций.
Таллинский ЦПО аккредитован при НАТО и имеет статус военной организации. Целью центра передового опыта является: консультирование, обучение специалистов, исследования в области международного права в сфере кибербезопасности, разработка требований и стандартов, учебных программ, мониторинг и сбор данных, практическая поддержка учений НАТО.
Центром разработано так называемое «Таллинское руководство по применению международного права к кибероперациям» (второе издание 2017 г.), которое содержит 154 ключевых правила, регулирующих кибероперации в мирное и в военное время:
• государства имеют право применять различные контрмеры против незаконных киберопераций. При этом данные контрмеры могут быть признаны незаконными, но только не в случае ответных действий;
• вооруженные конфликты, перетекшие в военные преступления, влекут за собой уголовную ответственность для тех лиц, которые руководят кибероперациями, проводимыми в рамках вооруженного конфликта;
• кибероперации, направленные против гражданских объектов и лиц, не приводящие к нанесению вреда жизни и здоровью, не запрещены международным гуманитарным правом. При этом запрещено использовать кибероперации для того, чтобы сеять панику среди населения;
• руководители киберопераций, повлекших за собой жертвы среди гражданского населения, привлекаются к ответственности как военные преступники;
• кибератаки должны направляться против конкретных целей и объектов. Запрещается проведение так называемых «веерных» атак, которые могут задеть гражданских.
Европейский ЦПО по борьбе с гибридными угрозами (ГУ) создан в Хельсинки в 2017 г. по инициативе Германии, Латвии, Литвы, Польши, Великобритании, США, Финляндии, Франции и Швеции. Создатели ЦПО считают борьбу с гибридными угрозами приоритетной задачей НАТО и ЕС, поскольку гибридные угрозы стирают границу между войной и миром, сочетая военную агрессию с политическими, дипломатическими, экономическими, кибернетическими и дезинформационными мерами. Принятая в НАТО «Стратегия НАТО по борьбе с гибридными угрозам» предусматривает укрепление координации с Европейским союзом.
Сегодня в работе ЦПО участвует около 20 стран НАТО и ЕС, создавших ряд объединений по интересам: Комитет гибридного влияния (лидер – Великобритания), Комитет негосударственных акторов гибридной войны (Швеция), Комитет уязвимостей и противодействия (Финляндия), Комитет стратегии и обороны (Германия). В европейских странах, США и Канаде центр провел ряд семинаров по проблемам правового противодействия, обеспечения безопасности на море и в портах, энергобезопасности, безопасности стратегических коммуникаций, дезинформации и влияния на процессы выборов, безопасности на транспорте, защите спутниковых навигационных систем и применения БЛА.
Центр развивает межправительственное взаимодействие по всему спектру ГУ. Разрабатывается совместное понимание понятий «гибридные угрозы» и «гибридные войны», готовится словарь-справочник. Выдвигается идея создания Координационного комитета высокого уровня для разработки стратегий/контрстратегий ГУ и изучения уязвимостей.
Центр позиционируется в качестве своеобразного хаба – сетевого концентратора, призванного объединять и координировать деятельность по борьбе с ГУ на стратегическом уровне посредством исследований и обучения. Центр развертывает многонациональные сети экспертов в области комплексной безопасности и служит платформой для сотрудничества между ЕС и НАТО в оценке уязвимости общества и повышения устойчивости. Серьезное внимание отводится работе с парламентариями, СМИ, молодежью.
Ключевое место в работе центра отводится взаимодействию по обобщению данных о ГУ и разработке стратегий гибридной войны совместно с сетью других ЦПО НАТО, в том числе Центром передового опыта НАТО (Рига) в области стратегических коммуникаций; Центром киберопераций при штабе ОВС НАТО в Европе (Монс, Бельгия) для разработки теории и практики действий в киберсреде, совместно с которым действует Центр передового опыта НАТО по киберзащите (Таллин), и с Центром передового опыта НАТО по противодействию терроризму (Анкара), который нацелен на вопросы борьбы с терроризмом, мятежниками и повстанцами. В Польше и Румынии развернуты контрразведывательные ЦПО НАТО для противодействия разведкам как гибридной угрозе (NATO Counter Intelligence Centre of Excellence – NATO CI COE). При штаб-квартире НАТО функционируют группы содействия государствам-членам по борьбе с ГУ. Работа европейских центров гибридных конфликтов и угроз тесно координируется с США, где разрабатываются базовые подходы к подготовке и ведению современных военных конфликтов.
Рижский ЦПО по стратегическим коммуникациям открыт в 2015 г. (The NATO Strategic Communications Centre of Excellence, NATO StratCom COE). ЦПО разрабатывает стратегии и тактики ведения гибридной войны и фактически представляет собой орган планирования и руководства операциями в киберпространстве (например, доклад Центра «Российская стратегия в киберпространстве», июнь 2021 г.), когнитивной и информационно-психологической войны, главными объектами которых являются Россия и Белоруссия. Деятельность ЦПО охватывает также Украину, Молдавию, Грузию, республики Средней Азии и некоторые другие государства.
Рижский центр взаимодействует с канадским специализированным Центром передового опыта в сфере инноваций для обороны и безопасности (Innovation for Defence Excellence and Security (IDEaS). Центр работает в областях образования и тренингов, механизмов принятия решений, киберпространства, гуманитарных инициатив, информации и дезинформации, автономных систем и стратегий. Однако наиболее часто повторяющейся темой сразу в нескольких направлениях является когнитивная война.
Когнитивная война приносит в стратегию гибридной войны новое шестое оперативное измерение, помимо кибернетического и физических. Когнитивная война воплощает идею борьбы без боя. Овладение когнитивной сферой представляет собой новую важную ставку, без которой невозможно обойтись в создании боевой мощи. Когнитивная область – это новое пространство конкуренции, выходящее за пределы сухопутной, морской, воздушной, кибернетической и пространственной областей. Война в когнитивной сфере мобилизует широкий спектр различных стратегий, инструментов и техник. Сама его суть состоит в том, чтобы захватить контроль над местами, группами, подразделениями, организациями и странами, нанося удары по сознанию и мировоззрению их персонала, как гражданского, так и военного, и воздействуя на него. Центр разрабатывает рекомендации для НАТО, как военно-политический блок должен приспособиться к этому и противостоять связанным с этим вызовам.
Характерно, что данный центр специализируется главным образом на технологиях когнитивной войны и не входит в список официальных аккредитованных ЦПО НАТО. По-видимому, в НАТО не захотели привлекать внимание к его работе, поэтому он функционирует как автономная структура.
ЦПО НАТО по обеспечению космической безопасности в Тулузе. Развертывание Центра временно приостановлено в 2021 г. в связи со скандалом вокруг создания англосаксонского военно-политического блока AUKUS, повлекшим за собой разрыв многомиллиардной сделки о строительстве атомных подлодок между Парижем и Канберрой. Париж назвал случившееся «ударом в спину» и заявил, что «союзники так не поступают».
Впрочем, вряд ли французы смогут долго держать паузу и, скорее всего, вернутся к развертыванию ЦПО. Увы, политических деятелей масштаба генерала де Голля в современной Франции явный дефицит…
Авантюризм и непредсказуемость внешней политики США, пошатнувшиеся отношения Америки с союзниками в Европе и Азии на фоне внутреннего хаоса и неурядиц, свидетельствуют, что Вашингтону и Западу в целом нужно сбавить свои гегемонистские амбиции, которые все больше и больше становятся непосильной ношей. Правящие элиты должны понять, что США стоят на пороге раскола и страна требует внимания к своим внутренним делам.
В последние годы отношения между Россией, США и НАТО по инициативе западной стороны заметно деградировали. Наращивается военная активность ОВС Альянса на западных границах России, на Черном и Балтийском морях, продолжается военное освоение Украины, в эту страну из государств НАТО поступают новые партии оружия. Киев упорно подталкивается к военному конфликту с Россией.
НАТО в одностороннем порядке сократило численность военных дипломатов в составе Постоянного представительства России при Альянсе, в ответ Москва объявила о закрытии Информационного бюро и Военной миссии связи НАТО. Уровень неопределенности в действиях сторон и взаимных подозрений между Москвой и Брюсселем достиг критического значения.
Власти США 29 октября потребовали, чтобы в дополнение к уже высланным дипломатам, еще 55 российских дипломатов и административно-технических работников покинули территорию Соединенных Штатов в ближайшие месяцы, что по сути означает высылку. По мнению МИД РФ, реализация этого решения только усугубит обстановку на дипломатическом «фронте». У американцев сейчас работают в России порядка 130 человек, в то время как в российской дипмиссии в Вашингтоне и двух генконсульствах в Нью-Йорке и Хьюстоне – менее 200 сотрудников.
В отношениях с НАТО Москва не будет продолжать делать вид, что какие-то перемены в обозримой перспективе возможны. Своими действиями Альянс продемонстрировал, что ни в каком равноправном диалоге, ни в какой совместной работе он не заинтересован. От декларированного Альянсом «двухвекторного подхода» – сдерживание и диалог – в отношении России сохранилась ставка на сдерживание со все большим упором на военно-силовые формы.
В результате отношения Североатлантического блока с Россией прерваны и оснований для оптимизма не просматривается. Более того, напряженность отношений достигла беспрецедентного уровня и привела к серьезному кризису, разрешение которого потребует политической воли и немалого дипломатического мастерства двух сторон. Пока о равноправном диалоге и совместной работе по деэскалации военно-политической напряженности речи нет. Линия Альянса в отношении нашей страны становится все более агрессивной. Мнимая российская угроза раздувается в том числе с целью укрепить внутреннее единство Альянса, создать видимость его «востребованности» в современных геополитических условиях. Именно на достижение таких целей и будет направлена новая СК НАТО.
Анализ трансформации НАТО, включая изменение военной стратегии и ставку на развитие новых технологий, каждая из которых обладает угрожающим подрывным и дестабилизирующим потенциалом, делает необходимой разработку в России комплексной программы противодействия.
Особое внимание следует уделить выработке стратегий противодействия когнитивной войне, работы над которой наряду с искусственным интеллектом находятся в фокусе инновационных усилий Альянса.
За последние десятилетия НАТО, создававшееся в годы «холодной войны», чтобы сдерживать Советский Союз и побежденную Германию и обеспечивать присутствие США в европейских делах, примерило на себя несколько «смыслов существования» (raisons d’etre). Все началось с его зоны ответственности в составе стран-членов, затем пошло расширение и даже глобализация Альянса. Глобализация с треском провалилась, что окончательно подтвердил вывод натовских войск из Афганистана, если в этом у кого-то еще оставались сомнения. Одной из целей создания новой СК является желание как-то сгладить негативный «привкус» от серии провалов на международной арене как самих США, так и их инструмента НАТО, который, впрочем, становится все менее послушным заокеанскому сюзерену.
Вместе с тем НАТО было и остается одним из важных акторов глобальной борьбы и делает ставку на комбинированное применение силовых и несиловых методов и средств воздействия на противника, использование инновационных технологий, что требует от России, ее союзников и партнеров незамедлительного и тщательно скоординированного ответа по всему спектру угроз и вызовов.
